Константин Рева с мыслями о развитии мужского волейбола

Автор сегодняшнего выступления на страницах журнала Константин Рева — один из самых знаменитых наших волейболистов послевоенного времени. Он награжден всеми почетными спортивными званиями и титулами, имеет золотые награды чемпионатов страны, Европы и мира. Рева выступал в состязаниях высшего ранга до 1958 года, а уйдя из большого спорта, не оставил волейбола. Работал тренером в своем прежнем армейском клубе Москвы, преподавателем физического воспитания в Военно-политической академии имени В. И. Ленина, посещал всесоюзные и международные турниры в нашей стране, был свидетелем последних крупнейших волейбольных турниров — «Дружба-84» и Игры доброй воли, а также телезрителем чемпионата мира 1986 года во франции. В своей статье Константин Рева делится с читателями «Спортивных игр» мыслями о развитии мужского волейбола, о его задачах и проблемах.

В последние годы все чаще слышатся жалобы волейбольных тренеров, специалистов на острый дефицит связующих игроков. Многие утверждают, что ныне во всей стране остался лишь один полноценный игрок этого амплуа — Вячеслав Зайцев. А остальные если с грехом пополам и удовлетворяют тот или иной клуб, то уж для сборной скорее всего не подходят.

Безусловно, Зайцев на сегодняшний день — лучший диспетчер советского волейбола. Но не предъявляем ли мы слишком строгие требования к остальным дирижерам атак? Не преуменьшаем ли значение нападающих в успешном или неуспешном завершении комбинаций?

Дело не в связующих

Почему-то большинство ошибок, случающихся при нападении, мы относим на счет связующего. Обвиняем его в том, что не так дал пас: чуть раньше или чуть позже, высоковато или низковато, близко к сетке или далеко от нее, не в ту зону или не тому игроку и т. д. Вероятно, такая, я бы сказал, сверхтребовательность к связующему от тренеров передалась игрокам. Во всяком случае, я не раз видел, как бомбардиры с недовольным выражением лица что-то выговаривают пасующему после неудачного атакующего удара. Такие претензии, кстати, нередко предъявлялись и к лучшему в мире связующему — Вячеславу Зайцеву.


Помню, у нас, волейболистов 50-х годов, не было привычки критиковать дирижера. Игра есть игра. Она сложна и изобилует неожиданностями. Волейболистам приходится «вытаскивать» очень трудные мячи. И если связующий давал нам пас не идеальный, мы стремились исправить недочет и нанести разящий удар почти из любого положения. Я, например, ни разу в жизни не позволил себе ворчать на связующего. Наоборот, всегда подбадривал пасовавшего партнера: мол, ничего-ничего, с такой передачи можно было пробить, только следующий раз дай немного повыше или поближе к сетке и т. п. Я знал, что диспетчер сам лучше всех чувствует свою ошибку.

Тут стоит отметить, что некоторые из наших сильнейших на сегодня соперников, в частности французы и американцы, тоже смело идут на риск и наносят сильные атакующие удары не в очень-то выгодных для этого ситуациях.

Сойдясь во мнении, что связующий — половина команды, нынешние специалисты как бы автоматически принизили значение нападающих, которых в большинстве современных команд на поле пятеро. Выходит, «рейтинг» каждого из них — около десяти процентов, а значит, от нападающего не так уж многое зависит. Потому-то и ошибки бомбардиров представляются менее значительными, чем огрехи связующего.

Нет, в мое время господствовало иное мнение: за неудачное завершение атаки в ответе был прежде всего нападающий. Ведь у него — выбор из множества вариантов, и он обязан применить такой удар, который ведет к выигрышу мяча. Подобная настроенность — и моя, и моих партнеров по сборной Алексея Якушева, Владимира Щагина, Владимира Ульянова. Анатолия Эйнгорна, Михаила Пименова, Порфирия Воронина — порою спасала команду чуть ли не в безнадежных ситуациях.

Именно такой эпизод навсегда врезался в память. Случился он на чемпионате страны 1950 года в Ленинграде. Моя команда ЦСКА встречалась в решающем матче с динамовцами Москвы. Счет в пятой партии был 11:12.


Сильнейшая подача Владимира Щагина. Мои партнеры с трудом принимают мяч, но он летит за боковую линию. Сергей Нефедов в акробатическом прыжке достает его и поднимает над головой. Мяч оказывается за моей спиной, метрах в шести от сетки. Мелькает мысль: хоть как-нибудь перебить. Но тут же решаю по-другому. Высоко выпрыгиваю и боковым ударом посылаю мяч изо всей силы на сторону соперников. Видимо, динамовцы не ожидали такого риска: мяч упал на площадку. Мы отыграли подачу и больше не уступили ее, победив со счетом 15:12.

Наши традиции — наше богатство

Не сочтите мое воспоминание за хвастовство или за брюзжание ветерана, хвалящего свое давнишнее время. Я отдаю должное тем, кто пришел в волейбол после нас. Они завоевали множество высоких титулов, побеждая на чемпионатах Европы, мира, на олимпийских играх.

Беспокойство вызывает лишь то, что многие славные традиции, заложенные советскими спортсменами в послевоенные годы, ныне незаслуженно забыты. Добившись новых успехов в освоении волейбола, наши мастера в то же время кое-что растеряли из прежнего богатого наследия.

Недавно на глаза попалась собственная статья, опубликованная в «Спортивных играх» 16 лет назад. Перечитал ее... и удивился, отмеченные тогда негативные тенденции не только не ликвидированы, а, наоборот, расцвели пышным цветом. Поэтому обращусь сейчас к тем же самым проблемам.

Говорят, что нападение — лучшая защита. Согласен, силу и мощь волейбольной команды, ее класс определяют прежде всего мастера, умеющие атаковать мощно, решительно и стабильно. Наблюдая ныне за сильнейшими командами страны, следя за выступлениями сборной, я испытываю двоякое чувство. Первое — это гордость за то, какими богатырскими силами располагает наш спорт. Подавляющее большинство игроков в клубах высшей лиги отличается исключительными физическими данными. На площадку выходят подлинные атлеты: высокие, с прекрасно развитой мускулатурой, с широкими ладонями... Одним словом, сердце радуется. Но вот начинается матч и...

Да, слишком много ошибок совершают теперешние нападающие. Даже лучшие из них, если посчитать, в каждой партии по 8—10 раз бьют то в сетку, то в аут, то в руки блокирующих соперников.


Наше волейбольное поколение не позволяло себе такой «роскоши». Помню, на первом чемпионате мира 1949 года в Праге наставник нашей сборной Григорий Берлянд вел подробные записи. У меня до сих пор сохранилась копия. Вот она: «Матч СССР—Чехословакия. В Саввин — 7 ошибок в четырех партиях, К. Рева — 4 ошибки в четырех партиях, А. Якушев — 2 ошибки в четырех партиях» и т. д.

Странное дело. С одной стороны, такие замечательные физические кондиции, а с другой — низкий коэффициент полезного действия современных бомбардиров. Ведь нередко они ставят победную точку в розыгрыше мяча не первым же своим атакующим ударом, а только вторым-третьим. То есть позволяют соперникам принять мяч и оставить его в игре — вернуть на сторону только что нападавших.

Кое-кто теперь ссылается на возросшую силу обороны, в первую очередь на высокий блок и разрешение переносить руки на чужую сторону площадки. Но ведь при переносе рук через сетку высота блока снижается... Если нынешний двухметровый бомбардир нанесет удар вытянутой вверх рукой в наивысшей точке, то никакой блок не будет ему помехой. При условии, конечно, что его атака будет хитрой, а не прямолинейной.

И тут позволю себе процитировать два абзаца из моей прежней статьи шестнадцатилетней давности.

«Мастера нынешнего волейбола (тогда я имел в виду волейбол начала 70-х годов), резко шагнув вперед в своем физическом развитии, прибавив в силе удара, в его мощи, значительно уступают сильнейшим игрокам пятидесятых годов в разнообразии атакующих средств. Технический арсенал теперешних бомбардиров стал, увы, намного беднее.

Попробуйте назвать волейболиста команды высшей лиги, владеющего боковым ударом. Таких мастеров раз-два и обчелся. Да и у тех, кто применяет такой удар, он настолько нестабилен, плохо отработан, что они прибегают к нему в крайних случаях, эпизодически».

Не правда ли, все тогдашние замечания остались актуальными по сей день? По крайней мере, я и сейчас готов подписаться под каждым словом.

Проломить или обыграть?

Наблюдая сегодня игры лучших команд, я с сожалением отмечаю, что подавляющее большинство нападающих делают ставку только на сильный прямой удар. Поставлен групповой блок или нет, какова расстановка соперников — ничего не учитывают. Лишь бы пробить изо всей силы, проломить оборону. Пушечный удар часто становится не логичным тактическим завершением комбинации, а просто самоцелью: приятно ведь получить одобрение зрителей.


Еще раз процитирую самого себя. Вот что я прежде писал о только что наметившейся неприятной тенденции — прямолинейности атак.

«Вот, скажем, со второй передачи атакует лидер армейцев Эдуард Сибиряков. Соперники прекрасно видели построение комбинации и приняли ответные меры: игроки со второго, третьего и четвертого номеров сгруппировались перед атакующим и поставили плотный заслон над сеткой; остальные попытались защитить свободные направления. В результате открылась первая зона. Да, здесь у соперников «дыра». Так и хочется крикнуть: «Перевод по первому!» Но Эдуард не смотрит вперед. Он в высоком прыжке бьет прямо по ходу разбега, бьет с огромной силой, но блокирующие «ловят» его удар, и мяч от их рук рикошетирует на площадку армейцев».

Снова приходится с огорчением отмечать, что вместо нападающего прошлых лет Эдуарда Сибирякова мы можем в этот текст подставить имя чуть ли не каждого современного волейболиста — и критика не потеряет остроту, останется справедливой. Особого разнообразия атакующих ударов я не вижу даже в игре сборной СССР.

Обидно, что почти исчезли из нашего арсенала точные, нацеленные удары в незащищенную зону. Редко применяются хитрые, обманные удары. А между прочим, теперь, когда обороняющиеся всегда стремятся парировать удар минимум двумя парами рук над сеткой, хитроумное использование таких ударов могло бы дать исключительный эффект.

Не могу тут не вспомнить Алексея Якушева. Яркие эпизоды его атак не стерло время. Вот он выпрыгивает у сетки, кидает беглый взгляд на площадку, ухмыляется и — обыгрывает соперников. Обыгрывает не обязательно сильным, но непременно точным кистевым ударом. Причем и двух раз подряд не повторяет своего тактического решения, а всегда находит новое уязвимое место.

Так же разнообразно и хитро играл Владимир Щагин. Если даже создавалась тяжелая ситуация — мяч почти касался рук блокирующих, — Володя все равно находил выход. Смело и искусно бил мячом по кистям соперников так, что тот улетал в сторону — в аут. Да и остальные игроки нашей прежней сборной никогда не играли по трафарету.

Труд окупается сторицей

Разнообразное мастерство моих партнеров не рождалось само по себе. Оно выковывалось огромным трудом. Помню, как на занятиях мы подолгу простаивали в одной и той же расстановке, шлифуя какой-нибудь игровой прием, к примеру, тот же Саввинский «крюк» левой с первой передачи, ставший впоследствии легендарным. Теперь, к сожалению, атаки с первого паса, можно сказать, вышли из моды. Более или менее уверенно их применяет, пожалуй, только волейболист ЦСКА Валерий Лосев. Но ведь давно известно, что один в поле не воин. Вот если бы и другие наши волейболисты почаще атаковали с первого паса, то, скорее всего, итоги чемпионата мира 1986 года во Франции были бы для нас приятнее.

Наши тренеры требовали, чтобы мы трудились не столько над тем, что у нас хорошо получалось, сколько над тем, что выходило хуже. И это несмотря на наши заслуги, титулы и авторитет. Наставники поощряли творческий рост, постоянное совершенствование.

Не могу забыть, как ежедневно задерживался в спортивном зале и шлифовал свою откидку мяча одной рукой. Зато сколько раз впоследствии она помогала наносить неожиданный для соперников и потому неотразимый удар. Такую же откидку мяча в прыжке (выполняемую внезапно вместо удара по мячу, к которому нападающий вроде бы уже приготовился) подолгу отрабатывал и Анатолий Эйнгорн. Благодаря этому приему Анатолия наша сборная тоже разнообразила атаки и добивалась немалых успехов.

Довелось мне видеть тренировки Алексея Якушева. После общекомандных занятий он оставался на площадке с кем-нибудь из товарищей и оттачивал свои нападающие удары — «колы», «переводы», «мельницы» (с мгновенной сменой на замахе бьющей руки) и многие другие. Увы, этого фанатического трудолюбия, по-моему, не хватает многим современным мастерам. Очень уж редко увидишь кого-либо из них тренирующимся самостоятельно.

Сам я, как и мои товарищи, немало занимался индивидуально. К примеру, почувствовал неуверенность при сильной боковой подаче — пропала стабильность. На третий-четвертый раз попадал мячом в сетку или в аут. Тогда выяснил причины: нестандартный подброс мяча, отчего порою неверно попадал по нему рукою. Как исправить ошибку?

Решил последовать примеру цирковых жонглеров. Почему у них четко получаются самые сложные приемы? Конечно же, секрет — в регулярных тысячекратных повторениях движений. И я начал так же усиленно трудиться, пока не «поймал» нюансы приема. После этого ошибки прекратились. И в 1958 году в матче против московского «Динамо» я пожинал плоды своих дополнительных трудов. При счете 9:13 подал подряд шесть сильных боковых подач — и соперники их не приняли. Мы победили в партии и в матче.

Замедление прогресса

Победы советского мужского волейбола, безраздельно доминировавшего на международной арене в последнее десятилетие, налагали особую ответственность на игроков и тренеров. Ведь соперники скрупулезно изучали опыт подопечных Вячеслава Платонова, перенимали все лучшее из системы подготовки команды к турниру, из тактики игры. Несомненно, сборная СССР являлась образцом и для японцев, и для кубинцев, и для французов, и для американцев...

Сборные США и Франции быстрее других приближались к выбранному эталону. А мы, может быть, убаюканные победами, замедлили темпы творческого роста и позволили себя догнать. Ибо не решили те самые проблемы, что наметились в нашем волейболе полтора десятилетия назад.

Я уверен, что тогдашний старший тренер нашей сборной Вячеслав Платонов понимал опасность. В его действиях и высказываниях чувствовалось желание направить игру команды в русло более быстрых, разнообразных комбинационных атак со значительной долей импровизации волейболистов. Но что он мог поделать, если спортсмены в своих клубах привыкли к стандартной размеренной игре на «раз-два-три»? Перестройка хоть и началась, но происходила очень медленно. Соперники шли в этом же направлении быстрее нас.

И вот результат: на чемпионате мира-86 во Франции американцы одолели сборную СССР нашим же традиционным оружием — нестандартностью атак плюс самоотверженностью игры в обороне. А ведь если проанализировать игру нынешних чемпионов мира, то станет ясно: они использовали те же «прострелы», удары с коротких передач, атаки с первого паса, хитрые перемещения игроков у сетки — в общем все то, что придумали и затем показали игроки сборной СССР еще на первом чемпионате мира 1949 года.

А мы же вместо того чтобы обогащать, развивать и совершенствовать свой собственный арсенал, начали искусственно его сужать. И теперь догонять соперников придется уже нам.

Пока нет комментариев, смелее!