Герман Степанович Титов — пионер космической эры

В небольшом служебном кабинете второго космонавта планеты все напоминает о его звездной профессии. На верхней стенке трехстворчатого шкафа — рядышком два портрета: творца космической техники С. П. Королева и первого космонавта Вселенной Юрия Гагарина.

За стеклом — многочисленные дипломы. медали, сувениры, врученные в разное время хозяину кабинета почти на всех континентах Земли, где он побывал. На полке — книги, журнальные статьи, посвященные космонавтике, медицине, проблемам спорта и физической культуре.

Договариваясь о встрече, мы заранее условились с Германом Степановичем о круге вопросов, которых коснемся в нашей беседе.

— Что ж, охотно расскажу о том, что интересует читателей журнала, — сказал генерал. — Приезжайте.

И вот назначенная встреча с одним из первопроходцев космоса. Герман Степанович поднялся из-за стола, энергично пожал руку. В его проницательных синих глазах — доброжелательность, приветливость.

— Не возражаете, если начнем разговор с Земли? — спрашивает Титов, улыбаясь. — Мне прежде всего хотелось бы сказать, какой след оставил на нашей планете первый полет человека к звездам.

— Пожалуйста, давайте с этого и начнем.

— Я побывал во многих странах мира. И всегда, когда люди узнавали, что к ним приехал советский космонавт, они говорили: «О, Гагарин!» В каждой беседе, при каждой встрече его имя было на устах многих собеседников. Когда Гагарин поехал в Чехословакию и самолет заходил на посадку в Праге, с крыши самого высокого дома его приветствовал трубочист, по местному поверью, символ счастья, благополучия, радости.

Скажу без преувеличения: на каждом континенте его считали посланцем всей планеты, всего человечества. И конечно же послом мира от нашей великой страны. Юрий Гагарин первым шагнул в космос, но дорогу во Вселенную прокладывал весь советский народ.


— Вы, наверное, Герман Степанович, не забыли первый космический старт человека. Известно, что к нему готовилась группа космонавтов, а полетел Юрий Гагарин. Что повлияло на выбор именно его кандидатуры?

— С 12 апреля 1961 года уже миновало четверть века. А в памяти это историческое событие так зримо, словно все это было вчера. О первом космическом старте человека написано и сказано немало. Что можно добавить? Для осуществления полета понадобилось преодолеть небывалые технические трудности, связанные с созданием мощной ракеты-носителя, системы жизнеобеспечения человека в условиях невесомости. Сложнейшей проблемой было и осуществление спуска космического корабля на Землю. Словом, все было внове, необычно, неизведанно и с определенной долей риска. Забегая наперед, замечу: блестящее завершение полета Гагарина показало всему миру, насколько высок уровень развития науки и техники в нашей стране. Ну а почему полетел именно Юрий Гагарин? Мы все, готовившиеся к старту вместе с ним, во всеоружии ждали, когда будут названы имена кандидата на полет и его дублера. И вот за несколько дней до полета в Звездный городок приехал первый руководитель советских космонавтов, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант авиации Николай Петрович Каманин. Весь его вид — торжественный и серьезный — говорил: сейчас мы узнаем нечто важное. Так оно и было. Генерал Каманин сказал, что по решению Государственной комиссии в первый полет в космос отправится старший лейтенант Гагарин. Я назначался его дублером. Нас стали поздравлять друзья — Николаев, Леонов, Попович, другие офицеры-коллеги.

Как-то мы побывали в конструкторском бюро Сергея Павловича Королева. Побеседовав с нами, главный конструктор предложил пройти в цех, осмотреть корабль «Восток», на котором кто-то из нас должен был лететь. Мы буквально застыли в изумлении перед этим чудом техники. А Сергей Павлович как ни в чем не бывало спросил: «Есть желающие посидеть в корабле?»

От неожиданности такого вопроса мы как-то опешили. Но тут вперед, улыбаясь, шагнул Гагарин: «Позвольте мне».


Главный конструктор с удовлетворением кивнул, а Юрий Алексеевич по лесенке быстро забрался в корабль. Мы все почувствовали, что Сергею Павловичу понравилась решительность старшего лейтенанта Гагарина. Казалось бы, один небольшой штрих, но он о многом говорит. Видимо, именно из таких черточек характера и формировалось мнение о кандидатуре пионера космической эры.

— С тех пор, как и вы слетали в космос, Герман Степанович, минуло почти 25 лет. Скажите, как за эти годы изменилась космическая техника?

— Изменения поистине произошли грандиозные. Первые корабли типа «Восток» и «Восход» имели для того времени все необходимое для полета и исследований. Пришедшие им на смену «Союзы» — более сложные аппараты. Но подлинной вершиной научно-технической мысли явились наши орбитальные станции типа «Салют». Эти космические лаборатории способны длительное время работать как в пилотируемом, так и в автоматическом режимах. А ведь когда начинали мы, такое еще казалось смелой мечтой.

— Герман Степанович, может, вспомните и о своем полете?

— Что ж, можно. После полета Гагарина конструкторы, космонавты отдыхали на Черноморском побережье. Много интересного народу собралось. Были здесь и ученые, и медики. Приехал и Сергей Павлович Королев. Все свободное время проводили вместе. Однажды Сергей Павлович с присущей ему лукавинкой неожиданно спросил: «Ну, а кто следующий?»

И снова, как тогда, в цехе у корабля «Восток», мы, космонавты, несколько опешили. Ведь прошло немного времени после триумфального гагаринского полета, и вот, оказывается, не за горами новый старт.

Мы с нескрываемым удивлением смотрели на главного конструктора. Мне лично почему-то казалось, что очередной полет еще где-то за горизонтом. Как бы угадывая наши мысли, Сергей Павлович четко и твердо произнес: «Скоро, ребята, скоро...».

Он повернул голову в мою сторону, продолжил: «Что, думаете, не успеем корабль подготовить? Сообщаю «по секрету» — корабль почти готов. Дорога в космос открыта».

В тот вечер Сергей Павлович много часов провел с нами. Разговор, конечно, в основном касался предстоящих стартов. Сергей Павлович говорил, что полеты «одиночек» — это лишь первый этап в освоении космоса. Потом полетят по двое, трое. Сделав паузу, главный конструктор внезапно обратился к нам с вопросом: «Как считаете, сколько времени отвести на второй полет?»


Королев попросил высказаться всех. Первое слово, естественно, получил Гагарин.

«Думаю, витка три, — сказал Юрий Алексеевич. — За один я не так уж много успел рассмотреть. А три витка — это уже новый шаг».

Мы мысленно согласились с Гагариным, но Сергей Павлович, очевидно, ожидал не такого ответа.

«Три витка для второго полета маловато. Надо смелее изучать космос. Мне видится более продолжительный полет, скажем, до суток, ибо сутки — это уже цикл жизнедеятельности человека. Мы сразу узнаем, можно ли жить и работать в космосе, проведем наблюдение, проверим корабль в режиме ручного управления. Работать так работать!»

Мне навсегда запомнилась та памятная беседа. Она помогла всем нам по-новому ощутить стоящие перед нами задачи.

И вот позади уже и мой полет, незабываемая встреча на Земле.

И снова собрались космонавты на берегу Черного моря. И едва ли не в первый вечер с хорошо знакомой нам лукавинкой Королев задал вопрос: «Ну, а кто следующий?»

— Герман Степанович, спортивный облик космонавта-1 как будто хорошо известен миллионам людей. Может, добавите к этому несколько штрихов?

— Сложно. Пожалуй, вот что можно добавить: о гагаринских бойцовских качествах. Это был Спортсмен с большой буквы. И на хоккейной арене, и на баскетбольной площадке, и на футбольном поле, и за шахматной доской — он везде жаждал побед, всегда боролся до последнего шанса.

Прекрасный пример для наших сегодняшних атлетов. — Генерал прошелся по кабинету, потом присел на стул у окна: — Освоение космоса начинается не с космодрома, а в лабораториях и кабинетах, в конструкторских бюро, заводских цехах, на спортивной площадке. Тысячи людей принимают участие в этой работе. И сегодня, в день нашего большого праздника, с полным правом можно сказать: подвиг на орбите продолжается.

Пока нет комментариев, смелее!