Петр Наумович Фоменко — режиссер театра и кино

Представлять нашим читателям Петра Наумовича Фоменко необходимости, думаю, нет. Одни его не знают вовсе - и им наша беседа вряд ли интересна. Другие (смею надеяться, их неизмеримо больше) знают и почитают как одного из лучших режиссеров наших театра и кино. Для меня он - прости Петя Фоменко, приятель со студенческих лет. И человек, который всю жизнь любит футбол и который, наверное, мог бы стать хорошим футболистом. Если бы не театр и не кино...

— Начнем с начала, Петя?

— Давай с начала. Я коренной москвич, закончил девятую московскую школу, а еще музыкальную школу имени Гнесиных и музыкальное училище имени Ипполитова-Иванова. Но, признаюсь, больше всего любил не музыку, а футбол, и дорогую скрипку (в футляре, конечно) частенько использовал вместо штанги. Во дворе моим извечным соперником был Анатолий Ильин, мы с ним сражались на футбольной площадке, а иногда и дрались. В школе, несколькими классами младше, учился Адамас Голодец — ныне тренер московского «Динамо», а в прошлом отличный футболист. Юноша он был некрупный, с неважной «дыхалкой», но подвижный, финтастый — всех обводил.

Вообще увлекался я не только футболом. Играл в теннис, который тогда еще не был правительственной игрой, выигрывал первенство стадиона Юных пионеров. Хорошо катался на коньках, меня приглашали в сборную района по хоккею с мячом, а потом и с шайбой. Играли мы но стадионе «Красный пролетарий» на Октябрьской площади. Коньки у меня есть и сейчас, настоящие «канады». Могу минут пять на них покататься — правда, потом, чтобы отдышаться, надо... пару дней: сердце все-таки...

Конечно, когда был молодой, ходил на все московские стадионы — на «Сталинец» в Черкизово, на «Динамо», бывал у спартаковцев в Тарасовке, на Ширяевом поле. Когда поступил в Школу-студию МХАТ, играл там в футбол с самим Николаем Озеровым. За нашу мхатовскую команду выступали Анатолий Петрович Кторов, Алексей Покровский, Константин Градополов... Но скоро меня из студии исключили — сочли неврастеником за увлечение Чеховым и Достоевским. Было это в 53-м — в год смерти «отца и учителя».


(Здесь стоит сделать отступление: лично я полагаю, что выгнали Петю из мхатовской школы просто за хулиганство — однажды он зачем-то перекрыл движение возле Центрального телеграфа, перегородив улицу Горького аптечными склянками. — В.Д.)

«К нам в ярангу вор залез»

Из мхатовской команды тебя «ушли», но зато ты пополнил другую — ту, где мы играли вместе...

— Да, «с отчаяния» я поступил в Московский государственный педагогический институт, на литературный факультет. Надо сказать, что в этом, в общем-то, не сомом престижном институте в ту пору собралась блестящая компания: со мной или чуть раньше учились Юрий Визбор, Владимир Красновский, Адочка Якушева, Максим Кусургашев, Семен Богуславский, Юрий Ряшенцев, Юлий Ким, Юрий Коваль... Наши «капустники» гремели на всю Москву. Помню, партком был категорически против такой, например, сцены: аспирант защищает диссертацию, ему помогает... чукча (Красновский), исполняющий по ходу действия частушки: «К нам в ярангу вор залез. Хорошо, что он залез не в родную МТС». Почему-то все очень смеялись.

— А как ты попал в профессиональный театр?

— Литфак я окончил — правда, уже заочно. А параллельно поступил в ГИТИС, на режиссера. Учился у Андрея Гончарова, ныне руководителя Театра имени Маяковского, считался неплохим студентом. Потом пошел скитаться по теотрам, по драматическим кружком. Прежде чем попасть на столичную сцену, много работал в провинции.

— Потом добавилось кино...

— Да, но не сразу. Сначала был спектакль в Театре имени Маяковского «Смерть Тарелкина» (высоко оцененный критикой. — В.Д.), потом «Король Матиуш Первый» в Центральном детском. И уже после этого — картины «Детство», «Отрочество», «Юность» по Толстому, «Метель» по Пушкину, телесериал «На всю оставшуюся жизнь» по повести Веры Пановой «Спутники» и другие. Сейчас в Москве идут спектакли «Плоды просвещения» в Театре имени Маяковского «Без вины виноватые» у Вахтангова, «Великолепный рогоносец» в «Сатириконе». А еще некоторое время я работал в Ленинграде, в недоброй памяти эпоху Романова. Но и тогда кое-что поставить удавалось. И в футбол мы там тоже, конечно, играли.

Рыжие бестии Фоменко

— Неужто и сейчас футбол не бросаешь?

— А как же! Я вот преподаю в ГИТИСе, и когда ко мне приходят новые студенты на первый курс, я сначала с ними беседую, а потом обязательно приглашаю сыграть в футбол. Некоторые играют очень прилично, в том числе и девушки. Вот хотя бы Ксения и Полина Кутеповы, ныне актрисы моей мастерской: так отчаянно сражаются, такие две рыжие бестии — не каждый их пройдет. Если, кстати, у нашей женской сборной какие-то проблемы с со; томом могу рекомендовать. А среди преподавателей у меня есть даже мастер спорта режиссер Женя Каменькович, он в с вое время за дубль киевского «Динамо» играл.

— Футбол и теннис как-то помогают работе?

— Думаю, да. Нагрузки-то сумасшедшие — и физические, и нервные. Я ведь до последнего времени очень многое актерам сам показывал. Пока за всех не переиграешь, спектакль не выстраивается. Режиссерская работа — большая радость, но это и постоянное ощущение Голгофы. Такое же, как у тренера,

— Тебе не кажется, что и в футболе, и в искусстве сейчас все слишком замыкается на деньгах? Что классный игрок, что хороший актер — уезжают люди, стоит им получить выгодное предложение.

— Не совсем так. Актер, драматический актер, все-таки уезжает не всегда. Хотя, конечно, футболист за рубежом получает значительно больше актера. Кок, впрочем, и дома. На мой взгляд, уехать в другую страну для актера — погибель. Играть на чужом языке — все равно что сменить национальность. Вот уехали в Израиль Михаил Козаков, Валентин Никулин, и устроились вроде неплохо, а все равно их назад тянет.

«Я на Романцева не в обиде»

— Ну давай возьмем «Спартак»: успешно выступил осенью в Лиге чемпионов, всех обыграл, дошел до четвертьфинала, а ведущие игроки взяли да ушли в другие клубы. Причем не в самые лучшие...

А ты не замечал, что вообще и футболист, и актер, потеряв свое окружение, своих ребят, свой круг, играет гораздо хуже, будь то на поле или на сцене? Но утечка талантов все равно идет и там и там. Романцев это первый почувствовал — и ушел. Я хотя и болею за «Спартак», на него не в обиде.


— Но Романцева очень критикуют за то, что он ушел из «Спартака».

— Кто критикует?

— Журналисты, например.

- Это не журналисты, это репортеры. Тут есть разница. Репортеры — это почти бульвар...

— А вообще, что ты думаешь о сегодняшнем футболе?

— Старый футбол мне дороже. Конечно, собери сейчас две сборные: в одной — молодые Бобров, Стрельцов, Федотов, в другой — современные футболисты, и нынешние тех «сделают» как захотят. Так же и в театре — «Бориса Годунова» сегодня играют совсем иначе. Но все же тот, послевоенный футбол мне очень мил.

«Талант — это отклонение от нормы»

— Кто из современных футболистов тебе нравится?

— Моим кумиром был Федя Черенков — жаль, что он недавно закончил играть. Иногда и на поле, и в жизни он совершал неадекватные поступки. Ну что ж, талант не втиснешь в формулу, и мне это нравится. Немножко с сумасшедшинкой он был, о я к себе на курс именно таких студентов и набираю: неуравновешенных, малость сумасшедших. Талант — это отклонение от нормы.

Еще мне очень нравился Валерий Газзаев. Он мчался вперед, пусть не всегда забивал, но он играл, «пер» на чужие ворота. Колоссальная энергия заблуждения! При всех его апологиях мазилы он был удивительный игрок, сумасшедший на поле. За это я его и любил.

— А в мировом футболе?

— Тут мои познания скромнее. Конечно, Пеле, Гарринча, Марадона. Но особенно мне нравился Кройфф — легкостью, умением забить нужный гол. А вообще, может, я повторюсь, но больше всего я люблю московский футбол с его чертами виртуозной дворовой игры. В этом дилетантском футболе есть печать божественного, есть высокая индивидуальность. Московский футбол — это Бобров, Федотов, братья Дементьевы, это динамовцы, которые ездили в Англию в 45-м. Кок ни странно, я до сих пор хорошо помню их клички: Трофимов — Чепчик, Соловьев — Студебеккер, Хомич — Тигр. Связь времен в футболе важна не меньше, чем в театре. У режиссера и тренера всегда найдутся общие темы для разговора Это очень точно подметил футбольный и хоккейный тренер Николай Семенович Эпштейн. Здесь и физиология, и интуиция, и то, что я называю ощущением выращивания.


— Игроков и актеров?

— Именно. Люблю выращивать! Это самый трудный и самый верный путь к созданию театра. И команды тоже. Сегодня это неблагодарное дело Но все равно и в театре, и в футболе надо выращивать актеров и игроков. Пусть маленькая, но плеяда! Пусть четверо, пятеро, шестеро — но свои, коренные! И актеры, и футболисты — индивидуальности, которых не соберешь готовенькими. Конечно, и режиссер, и тренер должны этой плеяде соответствовать. Как это сделать? Это очень сложный вопрос...

«Б...ские дети»

— А скажи, Петя, откуда столько отклонений у ведущих российских режиссеров, тренеров, журналистов? Откуда, скажем, любовь к выпивке?

— Ведущие и должны быть с отклонениями, и выпивать, иначе как вести?

— А куда вести?

— А этого никто не знает. Пока не выпьешь... Вперед вести, куда же еще! А куда вперед, когда впереди ничего нет? Может быть, назад. Не знаю как в футболе, но в нашем театральном деле иной раз очень надо обратиться прошлому, к корням. К Чехову, к Островскому. Может, и в спорте так же — надо присмотреться, как раньше играли большие мастера?

— Но где взять в футболе Чехова и Островского?

— Пожалуйста: довоенный «Спартак» с братьями Старостиными (как жаль, что Николай Петрович тоже нас покинул!) — вот с кого брать пример! Корни классической драматургии гораздо глубже и прочнее футбольных. Но русская школа футбола достойна, чтобы к ней обратиться. Сейчас время узкой специализации — только футбол, только в защите или только в нападении, а раньше многие играли и в футбол, и в хоккей с мячом или с шайбой, и в теннис одновременно. Как это им удавалось? Неплохо бы выяснить. Почему защитник должен только разрушать, почему бы ему не забивать? В театре ведь тоже больше нет деления на амплуа, каждый владеет несколькими. В футболе вот сегодня многие полузащитники забивают больше форвардов. Часто играют в расчете на ошибку соперника. Это не романтический футбол. Это не чумовой Газзаев! Вот эту самую «чуму» я и в футболе, и в театре больше всего люблю.

— Как все-таки удержать наши таланты — и в футболе, и в театре?

— Пока экономика России в провале — видимо, никак. Уходят, уходят, как раньше говорили, »за длинным рублем». Вот и получается, что ни тренеру, ни режиссеру выращивать нельзя. Как только плоды созревают, они с разу везут себя «туда». «Там» они дороже стоят, неизмеримо дороже. Но не знаю, как футболисты, а актеры все равно будут сюда возвращаться. А вообще, скажу тебе, что футболисты, что актеры — все равно что дети. Б...ские дети, конечно. Но я их все-таки люблю больше всех на свете...

Пока нет комментариев, смелее!