Начало «новой эры» фанатского движения в России

Впервые более или менее организованная группа поддержки была замечена в 1972 году в Москве на матче «Спартак» — «Днепр». Она была малочисленна и слабо экипирована, но многие считают именно этот матч началам «новой эры» — эры фанатского движения.

В тот день спартаковские флаги появились не в разных концах стадиона,а в одном секторе, который сразу привлек внимание остальной публики не только красно-белыми полотнищами, но и нестандартной манерой «боления». Вскоре за спартаковцами потянулись и болельщики других команд, на стадионах появились флаги иных расцветок, зазвучали песни и речевки на разных языках.

С тех пор минуло четверть века. Дороги отцов-основателей советского фанатства оказались, как и любые дороги, неисповедимы — иных уж нет, а те далече, — но идея оказалась плодотворной, воплотившись в фанатское движение, самое, пожалуй, народное из всех существующих на сегодняшний день. У него все «по-настоящему»: своя история, свои герои и антигерои, лидеры и провокаторы, успехи и неудачи, подъем и спад.

Готовя этот материал, я встречался со многими людьми, собирающими и хранящими все, что было напечатано в прессе (и не только в центральной) по проблеме фанатов. Должен сказать, что вид у папок с газетными и журнальными вырезками был весьма внушительный. Но, просмотров этот бесценный архив лишний раз убеждаешься в том, о чем, в принципе, знал заранее: 99 процентов всех публикаций, мягко говоря, ругательные и необъективные. Как уверяли меня сами архивариусы, единственный правдивый материал в «независимой», т.е. не в спартаковской, динамовской и т.д., прессе сделал о них Юрий Зерчанинов в журнале «Юность» в 1977 году.


Попытаемся разобраться...

«...Аты-баты, шли фанаты...»

В 70-е годы все, что приходило с Запада, было плохо. Те, кто это время не застали, пусть поверят на слово. Тем, кто в это время достиг или почти достиг возраста «сознательного члена общества», объяснять ничего не надо. «Беление» по западному образцу не только не поощрялось, но было просто опасным занятием, как, впрочем, любое занятие, которое не вписывалось в нормы социалистической морали и не было санкционировано свыше.

Но, как известно из школьной программы, любое действие порождает противодействие. Довольно частые по меркам того времени трансляции международных матчей, когда показ игры чередовался (показывали-то не наши операторы, а все вырезать не удавалось) с видом «их» трибун, только добавляли масла в огонь. То, как выглядели и болели эти трибуны, бередило душу советского фана: ему тоже хотелось щеголять в майке и шапочке цвета любимого клуба, размахивать флагом и распевать победные гимны Домашние матчи советских команд, на которые иногда добирались самые неустрашимые поклонники команды гостей, способных благодаря многолетним тренировкам перекричать многотысячную толпу, лишь подкрепляли уверенность: и мы так можем.

С апреля 1973 года появление на южной трибуне Лужников спартаковских фанов, экипированных «самопальной» атрибутикой, становится привычным явлением. (Пусть не обижаются на меня болельщики других клубов, но факты — упрямая вещь: первыми были спартаковцы, они же и остаются самой многочисленной «фракцией» футбольных фанатов. Поэтому чаще других мне придется ссылаться на их историю. Но все, что связано со спартаковскими фанами, касается и фанатов других клубов.)


Таким же обыденным делом становится и охота милиции на все красно-белое, бело-голубое, сине-красное и т.п. Вопящих и брыкающихся фанатов выволакивали с трибун, отбирая флаги, шапки и значки. Призыв «Ату их!» подхватывает пресса. «Футбольные хулиганы», «пьяные юнцы» — эти формулировки становятся журналистским штампом Редкие попытки фанатов объясниться — например, открытое письмо начальнику 135 (лужниковского) отделения милиции, опубликованное в «Спортивной Москве» весной 1976 г , — не помогают. Милиция не может и не хочет действовать вне привычной колеи.

Как это ни парадоксально, но в борьбу против своих же фанатов вступают и футболисты. В опубликованном тогда их обращении к болельщикам вроде все было правильно — не надо, мол, напиваться, дебоширить, хулиганить. Не было только одного — реального желания понять и помочь.

Наступил 1977 год. «Спартак», вылетевший в первую лигу, проводит домашние матчи на стадионе «Локомотив». Сейчас трудно сказать, почему именно тот сезон стал переломным в истории фанатства. То ли желание юных поклонников помочь своим любимцам поскорее вернуться в высшую лигу, то ли смена стадиона, все-таки Черкизово — это почти Сокольники, откуда «Спартак» родом, но количество красно-белых секторов росло с каждым матчем. Число фанатов исчислялось уже не десятками, а тысячами. Вдохновленные примером «спартачей», множили свои ряды фанаты других клубов. Конец семидесятых — начало восьмидесятых считаются у «ветеранов» первым пиком фанатского движения. Именно тогда из ближнего и дальнего Подмосковья неслись ощетинившиеся древками флагов «собаки» (на жаргоне фанов — электрички), именно тогда состоялись первые крупные «выезда» (поездки в другие города) и были проведены первые «акции» (битвы с фанатами других команд). (Предвижу возмущенные возражения: а как же разбитые стекла и искореженные вагоны тех же «собак», разрисованные стены домов и вагонов метро, пьянки и дебоши? Поговорим и об этом. Но чуть позже.)

Достоверно известно, что к 1981 году движение изменилось не только количественно, но и качественно. Появились первые ростки самоуправления. Лидеры, из «стариков», сумели организовать некое подобие дружины, которая следила за порядком во время матча, а тех, кто успел особо «начумить» в городе до или после игры, наказывали самостоятельно. Казалось, что проблема управляемости решена. Но...


Видимо, приказ пришел сверху. Видимо, пришло время навести «порядок». 11 октября 1981 года у фанатов считается официальной датой начала террора. В тот день в Лужниках милиция провела крупнейшую операцию, которую сейчас окрестили бы «зачисткой» неугодных секторов. Отбиралось все, что хоть отдаленно говорило о причастности к «фанатеющим». Доходило до распускания девичьих кос, в которые были вплетены двухцветные ленточки...

Отныне фанатов караулили уже не на стадионе, а на вокзалах и выходах из метро, где происходило то, что на фанатском жаргоне стало называться «переписью населения». Тех, кто прорывался, обыскивали у входа на стадион. На трибунах нельзя было стоять, скандировать, кричать в «неположенное» время. Специальные операторы с видео- и фотокамерами фиксировали все, что происходило во время игры. Особо активных приглашали на Петровку (!), где пугали, демонстрируя пухлые досье, сообщали в школу или на работу. Малолетних, пытавшихся протестовать против изъятия значков, ждал привод в близлежащее отделение. Особенно ужесточилась борьба с «выезжающими», у которых билеты отбирались прямо на вокзале (деньги, правда, возвращались). Прорвавшихся отлавливали и отправляли обратно, в том числе и в грузовых вагонах «Гуманно» поступали в Харькове: всех доехавших собирали в привокзальном помещении, ставили им телевизор и разрешали болеть.

Рассказывали об одном спартаковском фанате, который носил с собой на матчи Конституцию СССР, пытаясь доказать, что в основном законе нет статьи, запрещающей ношение красно-белых шарфов. Ответ был неизменен: «Умный? В отделение!»

Страшная трагедия, случившаяся на последних минутах матча «Спартак» — «Харлем» 20 октября 1982, была использована властями как очередной повод для усиления репрессий. Хотя, как уже доказано, вина за происшедшее лежит только на «лицах, принимающих решения».


«Светит незнакомый нам вокзал, снова мы оторваны от дома. это голос фэнов нас позвал, ждет фанатов сектор стадиона...»

До конца 70-х поездки фанатов в другие города за командой были явлением достаточно случайным. Первый организованный выезд состоялся на матч «Спартак» — «Динамо» (Минск) в 1977 году. У кого-то кто-то работал в автобусном парке: договорились, скинулись — и вперед... С течением времени восстановить ту, первую поездку в деталях уже, видимо, невозможно: кто говорит об одном автобусе, кто о четырех, но факт остается фактом — фанаты поехали...

Тогда же в Минске состоялась и первая разборка с местными. Но поскольку минчане к ней специально не готовились, то все закончилось словесной перепалкой, без рук.

В том же году опробовали и железнодорожный транспорт. Несколько вагонов с фанатами устремились в Ленинград. Там их уже ждала не только милиция, но и «зенитчики». Боевое крещение состоялось!

«Море фанатов волна за волной. Киев и Вильнюс сравняем с землей.»

Вообще разборки между фанатами кажутся делом привычным и естественным. На самом деле все гораздо сложнее. Так, например, главными врагами московских фанатов были Киев, Днепропетровск, Вильнюс. В эти города не брали «пионеров», т.е. малолетних. Но до 1982 года у Москвы с Киевом были вполне приличные отношения. По чьей вине они испортились — вопрос, как вы понимаете, дискуссионный, каждая из сторон отстаивает свою правоту, а поскольку сейчас это проблема уже не союзная, а межгосударственная, то лучше обойдемся без комментариев. Но с тех пор и вплоть до развала союзного чемпионата к прибытию киевлян готовилась объединенная, независимо от клубной принадлежности, «бригада встречи». Самые лучшие отношения были у московских фанатов с их собратьями из Одессы. Связано это было, видимо, с их общей «любовью» к киевским динамовцам. Мирно уживались москвичи с болельщиками Харькова, Свердловска, Волгограда, Ярославля.

Давно известно, что провинциалы в большинстве своем, мягко говоря, с осторожностью относятся к «столичным штучкам». Это касается не только отношений Москва — Союз, или, в настоящее время, Россия, но и отношений Киев — Харьков, Одесса; Тбилиси — Сухуми и т.д. Поэтому нередко две противоборствующие группы фанатов достаточно мирно сосуществовали на соседних секторах, стараясь перещеголять друг друга лишь мощью хора и разнообразием содержания; зато на выходе приезжих поджидали несогласные с политикой центра местные граждане, вид которых красноречиво доказывал, что оружие пролетариата не только булыжник, но и кол.

«Гости» тоже были не промах. Их арсенал был помельче, но побогаче. И тут, если милиция оказывалась не готовой, могло случиться большая «куча-мала». Кстати, в подобных ситуациях профессиональнее всех работало милиция московская, практически ни разу не допустившая крупных схваток. Справедливости ради надо сказать, что у нее был большой опыт нейтрализации разборок самих московских фанов. В то же время у каждого московского фана есть приятели, даже среди самых непримиримых противников, которые, приезжая в Москву, останавливаются у них дома, иногда надолго Точно так же москвичи, если они заранее приезжали в другой город, зачастую становились на ночлег у своего оппонента. Известен даже случай «династического брака» между фанатом и фанаткой разных клубных «кровей».

Но в памяти народной остаются в основном не эти пасторальные картинки, а воспоминания о грандиозных выездных или домашних «акциях», о «доблестях, о подвигах, о славе...». Надо сказать, что фанаты достаточно строго соблюдали кодекс чести: если драка — дерись, но не бей малолеток — пусть сами разбираются. Нарушивших неписаный закон наказывали сами — так было в Праге, когда часть фанатов, испугавшись провокаций чехов, пересела в другой сектор, сделав вид, что красно-белых они не знают.

«Звон стекла, домов руины, кровь течет по мостовой. наш израненный фанатик возвращается домой...»

География фанатских поездок гораздо шире географии футбольного чемпионата. Настоящий фанат не пропускает ни одной игры клуба, а это кубок, товарищеские матчи, международные встречи. Гроссмейстерский результат: 200 (!) выездов. Любимый вид фанатского транспорта — это, конечно, электричка. Примерное описание маршрута Москва — Киев: Москва — Калуга — Сухиничи — Брянск — Конотоп — Киев. До Ленинграда самые шустрые добирались на перекладных за 14 часов. Питер вообще стал для москвичей вторым домом: во-первых, близко, во-вторых, спокойно. Зенитовские фаны были, с одной стороны, немногочисленны и хорошо воспитаны (все-таки город-музей), а с другой — чрезвычайно преданы футболкам цвета «электрик». В фанатских кругах бытует легенда, связанная с поездкой питерских фанатов в Находку, где местный «Океан» должен был принимать «Зенит» . Фанаты прибыли, а вот «Зенит» из-за погодных условий не прилетел. В результате на поле вышли «Океан» и некая «третья сила», составленная из вратаря «Зенита», обслуживающего персонала ленинградцев, который таки добрался до Тихого океана, и... самих фанатов.

Один из динамовских фанатов, выехав следом за «бело-голубыми» из Еревана в Баку, решил добраться до Каспия самым дешевым маршрутом — вдоль государственной границы тогдашнего СССР. К несчастью, у нашего героя было только два предмета, более или менее удостоверяющих его личность: динамовская «розетка» (шарф) и малый атлас мира, который сопровождал его в путешествиях по свету и на страницах которого оставляли автографы не только кумиры-футболисты, но и фанаты тех мест, куда его заносило. Именно их рукописное творчество чуть было не стало причиной серьезных неприятностей в погранзоне атлас был заполнен непонятными кличками, лозунгами и призывами на иностранном языке. От дальнейших осложнений парня спас офицер, немного читавший по-английски, да принадлежность к «Динамо». Как-никак одна структура.

В основном фанаты — голь перекатная, но были люди, способные оплатить плацкарту и даже купе. Если у четверых набиралось денег на купе, то в нем меньше восьмерых не ехало. Проводник-новичок поезда Москва — Вильнюс, клятвенно пообещав, что не ссадит ни одного человека, с восторгом наблюдал, как нормального телосложения человек, скрючившись не хуже Гарри Гудини, вписывался в объем подкоечного багажного ящика.

В Донецке многие из приезжавших на игры любили фотографироваться с медведем, которого приводил к стадиону кооператор-фотограф. Вскоре, правда, в дни футбольных матчей измученный мишка стал залезать под лавку и вылезал оттуда, только убедившись, что «они» уехали.

Для некоторых поездки в другие города были лишь возможностью разнообразить свое алкогольное меню и увеличить количество пивняков и стояков, посещенных с начала сезона. Таких называли «группа здоровья» и относились с прохладцей, хотя, как везде и всегда на Руси, жалели и защищали. Но многие в тех же поездках познавали мир. В 1990 году в Праге один из фанатов, впервые в жизни увидев в витрине овощного магазина киви, удивился, позвал приятеля и стал доказывать ему, что в Чехословакии вся картошка зеленая и волосатая.

Но... не будем нарушать хронологию. Это уже 90-е годы, первые зарубежные поездки — о них разговор особый. А пока вспомним 20 сентября 1987 года, когда состоялась грандиозная драка в Киеве между спартаковскими фанами и «принимающей стороной». В подробности опять же не вдаюсь — о них в свое время много и субъективно писала пресса. Драка эта, помимо общественного резонанса, имела и далеко идущие последствия: «наверху» поскребли в затылках и решили, что надо что-то менять — видимо одним террором не справиться. Пришла пора родиться клубам болельщиков.

«Время рушит команды и клубы и заносит песком имена...»

Примерно за год до упомянутого события доведенные до отчаяния милицейским произволом фанаты попытались найти правду через комсомол. В результате общими усилиями был создан проект некого эрзаца под названием «Клуб любителей футбола», который должен был объединить под одной крышей фанатов всех московских клубов. Последние и на это были согласны — лишь бы иметь хоть какие-нибудь права. Но поскольку будущим президентам (финансовых компаний уже было не до глупостей (времена наступали новые и интересные), то молодые начальники ближайшего резерва партии это дело зарубили. Фаны не сдались и на волне перестроечных преобразований предложили создать клуб по интересам, в который входили наряду с болельщиками «секции» панков, металлистов и прочих неприкаянных. Это детище постигла аналогичная судьба. Но все же в конце 1987 года, когда ситуация стала безусловно революционной — низы не хотели, верхи не могли, — «поступило предложение» заняться организацией неорганизованных болельщиков.

По первоначальному замыслу клуб болельщиков представлял из себя структуру, состоящую из секций, каждая из которых отвечала бы за определенное направление деятельности. В начале сезона 1988 года после одного из первых матчей на динамовском стадионе диктор объявил, что всех желающих записаться в клуб болельщиков просят пройти на западную трибуну. Откликнулось довольно много динамовских болельщиков со стажем, из которых и была выбрана инициативная группа. Люди были друг с другом незнакомые, любившие «Динамо», но очень уж «взрослые». Возглавил клуб зам генерального директора большого оборонного предприятия Михаил Весский, его заместителем стал доктор экономических наук Анатолий Воробьев (ныне — генеральный директор ФК «Динамо»). В «Спартаке» схема была примерно та же. Были приглашены люди, известные привязанностью к «Спартаку», которые позвали своих друзей, и так далее. Правда, спартаковцы решили, что возглавить клуб должен не «дядя», а выдвиженец из молодежных рядов. Но, выбранный на первом собрании, юный лидер был смещен уже на втором — после того как новоприбывшие заявили, что «этого» они в глаза не видели, что он никуда не ездит (а это главная заслуга в фанатской среде) и вообще не подходит. В результате решили объявить всенародный конкурс, условия которого были напечатаны в газетах. Выбор пал на Георгия Луначарского, человека связанного как с молодежью — он преподавал в ПТУ, — так и со «Спартаком», за который он болел.

В других клубах все было примерно так же. Где-то рождение клуба проходило быстро и по-военному четко (ЦСКА), где-то помедленнее и поскромнее. Главное — начало было положено. У всех «новорожденных» были одни и те же проблемы. Первая и основная — деньги. Поначалу, когда еще существовала централизованная структура финансирования спорта, деньги были. На них организовывали поездки на матчи, в том числе и за рубеж, выпускали программки и абонементы, клубную атрибутику, проводили игры между клубами болельщиков. На волне новой идеи выходили в свет клубные издания, газеты предоставляли болельщикам целые полосы. Кстати, многие ребята, начинавшие работать в этих журналах и журнальчиках, стали профессиональными журналистами. Вступить в клуб мог каждый за символический взнос. Что это давало? Во-первых, право на клубный абонемент и 50-процентную скидку при поездках с командой. «Выезда» стали организованными — клуб обеспечивал транспорт и проживание. Состоялись первые выезды за рубеж: динамовцы съездили в Болгарию, спартаковцы — в Румынию.

В клубы потянулись фанаты. В период расцвета у «Спартака» насчитывалось около двух тысяч обладателей клубных карточек, у ЦСКА и «Динамо» — по нескольку сотен. 1989 год стол вторым пиком фанатского движения и был ознаменован самым крупным в истории выездом. На матч «Динамо» (Киев) — «Спартак» (Москва) прибыло более двух тысяч спартаковских фанатов, четверть из которых на стадион так и не попала.

Несколько успокоилась милиция, уже не забиравшая в отделение за ношение «розеток» и значков. Но до конца понять, что все-токи можно, а что нельзя, фанаты так и не сумели: им этого никто не объяснил.

Увы, идиллия продлилась недолго. Наступили рыночные времена. Футбольные клубы стали выделяться в самостоятельные юридические структуры — как водится, со скандалами, дележом собственности и денег. Государство (а вскоре уже и государства), дунув на прощание в паруса бывшего советского спорта, отпустило его в свободное плавание по рыночным волнам, после чего бывший советский спорт тихо пошел ко дну. Благополучие, а то и жизнь футбольного клуба стали зависеть от коммерческих талантов его руководителей. А их-то, особенно на первых порах, как раз и не было. Что и говорить о клубах болельщиков — денег им больше ник то не давал, надо было зарабатывать самим. Но ни в болельщицких верхах, ни тем более среди фанатов бизнесменов не нашлось. Хотя проекты были один грандиознее другого: начиная от пошива футболок и шарфов и заканчивая сбором кедровых орехов в Сибири (орехи были собраны, но сгнили на складе: почему-то их не покупали).

Как ни странно, но тяжелее других пришлось командам, бывшим в прошлом ведущими в советском футболе, — ЦСКА, московским «Динамо», «Спартаку», «Торпедо». Их прежние хозяева были заняты поиском средств не для футбола, а для поддержания своей основной деятельности. С другой стороны, клубы, представляющие прибыльные отрасли, о также находящиеся на республиканском либо областном содержании, стали обеспечивания лучше Так московский футбол потерял но только былую финансовую мощь, но и возможность обеспечить организованную поддержку болельщиков. Когда клубы начали вставать на ноги, стало ясно, что клубы болельщиков, о тем более просто фанаты им не нужны. В последние годы попыток реанимировать эту затею никто из руководителей не предпринимал...

«Розетка все время со мною...»

Сегодня московские фаны делятся на две категории. Первая — самая массовая — это малолетки, примерно от 10 до 15 лет (в ЦСКА их называют «бездельники»), одетые, как правило, в клубные футболки, майки, свитера, посещающие в основном домашние игры и изредка выезжающие в другие города. Вторая — фанаты, начавшие свою карьеру в начале восьмидесятых годов и прошедшие огонь и воду. Последние — компактные группировки, созданные строго по западному образцу (чаще всего английскому). Каждая из таких «команд» имеет свое название: в «Динамо» — это «Blue White Dynamite», в ЦСКА — «Red Blue Warriors», в «Спартаке» — «Flint's Crew», в «Торпедо» — «Black White Power». У них единая униформа — чаще всего черные куртки («бомберы»), под ними майки с определенной символикой (у «красно-синих воинов», например, черные с черепами, «слизанные» у фанатов испанского «Эспаньола»}. «Спартачи» из «команды Флинта» любят выворачивать свои бомберы на оранжевую изнанку. Клубная принадлежность определяется обязательными шарфами, которые на заказ делаются в Англии.

Основная задача — поддержка команды на выездах, в том числе и за границей, хотя все домашние матчи они посещают также безусловно. Отсутствие проблем с получением, скажем, польской или чешской визы,как и «прозрачность» европейских границ, подталкивает фанатов к таким подвигам, о которых они раньше и не мечтали. За примерами далеко ходить но надо. Когда ЦСКА играл на выезде с «Ромой», два предприимчивых «воина», проставив на границе польскую визу, повторили суворовский поход, проделав без новых виз и билетов путь через Польшу, Чехословакию и Австрию до Италии. На обратную дорогу им скинулись фанаты «Лацио», которые были рады помочь новым союзникам. Вообще, как показывает опыт, если ты сумел «законтачить» с фанатом из группировки, враждебной твоему нынешнему сопернику, считай, что у тебя нет проблем с деньгами на еду и дорогу домой.

Существует еще одна разновидность фанатов, о которой в последнее время с тревогой и некоторым презрением говорят ветераны. Это ток называемые «гопники». Они есть и в Москве, и в других городах. Для «гопника» футбол интересен только кок повод помахать кулаками. Чем меньше у команды самоорганизованных фанов, тем больше на стадионе «гопников». Именно они создают самую большую проблему для фанатского движения — ведь их «активность» приводит к тому, что власти, особенно не разбираясь, всех прочих считают им подобными.

Отношения фанатов с правоохранительными органами остаются напряженными. Причин тут много. Во-первых, правовая незащищенность юных болельщиков не более чем следствие общего правового беспредела. Никто ток толком и не знает, что можно, что нельзя и почему. Нельзя зажигать петарды на трибуне. Почему? Почему их тогда везде рекламируют как безопасные? Почему на Западе можно? У них что — другие петарды? Кстати, с фанатами всегда можно договориться по-хорошему. В прошлом году в Самаре пожилой милицейский капитан подошел к спартаковским фонам, попросил позвать «старшего» и сказал: «Можете делать все — только без мата и огненных штучек». После чего привел жену и сел рядом с ними. Эксцессов не было.

Вторая причина частых фанатских неприятностей — это то, что в оцеплениях теперь стоит ОМОН. Фанаты в один голос утверждают: когда стоит просто милиция, нет проблем, если присылают ОМОН — жди мордобоя. Уже упомянутый Анатолий Воробьев, сам бывший фанат, ныне обладающий, казалось бы, немалой властью, только разводит руками: «ОМОН присылают откуда-то сверху, нам на трибунах он не нужен». Добавлю от себя: может, и нужен, но не такой. Никто не спорит — на трибунах не должно быть места пьяни и бандитам, но чтобы бить без разбора, ради куража... Опять же не хочу всех омоновцев красить черной краской: я разговаривал со многими из них — ничего, нормальные ребята, не будь они в форме, могли бы оказаться и по другую сторону баррикад. Но попадаются и подонки, жаждущие крови, и их надо наказывать, да так, чтоб неповадно было остальным.

Конечно, если бы каждый знал свои права и права «оппонента», многих конфликтов можно было избежать. Пока же «всегда правой» оказывается только одна сторона. И здесь, думается, свое слово должны сказать руководители футбольных клубов. Не отворачивайтесь от проблем своих болельщиков, не замыкайтесь но трансферах и подогревах полей, загляните немного вперед! Если этого не сделать, то на стадионах скоро будут заполнены только гостевые ложи. Да и те наполовину. Билеты нынче дороги, игра — так себе, выбор у молодежи есть хочешь — в панки, хочешь — в рокеры или рэперы, а хочешь — в рэкетиры. Какая разница, где тебя бьют?

Автор благодарит за помощь в подготовке материала спартаковских фанатов Профессора и Фикса, «динамитчика» Сергея и «воина» Евгения.

Пока нет комментариев, смелее!