Александр Белов — выдающийся советский баскетболист

«Если бы меня попросили сформировать советскую сборную всех времен, я бы включил в нее Александра Белова».


Александр Белов не имел равных в борьбе под щитом. В ответственных играх у него словно вырастали крылья. Он был воплощением современного баскетбола».


Высказывания об Александре Белове, приведенные в развернутом эпиграфе к этой статье-размышлению, принадлежат мастерам разных баскетбольных поколений. Но все они единодушны во мнении о поразительном таланте этого чудо-игрока. Что и говорить, видевший Белова на площадке никогда его не забудет. Имя его было окутано легендами еще при жизни, и, пожалуй, даже больше при жизни, чем теперь, через восемь с лишним лет после безвременной кончины. Может быть, только сейчас, сквозь туман времени, проступает истинная его значимость, подлинное лицо, черты которого раньше были размыты из-за непреодолимого воздействия личности большого спортсмена, чувств, которые он вызывал, — любви, поклонения, настороженности, зависти...

Да, чувства были разными. Порождало их не только близкое знакомство с Александром (этим ведь могли похвастать хоть и многие, но далеко не все), но и зрелище его игры, и пресса, и разноречивые слухи, ходившие за его спиной. Так что легенды были разного толка. Смерть смыла их все, и розовые, и черные, как это всегда бывает, оставив реальный облик человека, умевшего и смевшего все, что иным было недоступно. Собственно, игровые возможности Белова и при жизни не вызывали особых дискуссий.

Александр Белов навеки вошел в историю спорта в ту сентябрьскую ночь 1972 года, когда в Мюнхене закончился финальный матч олимпийского баскетбольного турнира. Ему тогда не было еще двадцати одного. О драматических перипетиях этого незабываемого матча между сборными СССР и США написано много. Каждая из последних восьми секунд этой встречи, и особенно все решившие три, принесшие победу советской сборной, рассмотрены детально, будто под микроскопом. Эти-то три секунды заставили запомнить имя Саши Белова всех имевших глаза и уши. Потому что забросить последний, решающий мяч в этом матче довелось именно ему.


Александр имел право поставить золотую точку в этом единственном для советских баскетболистов восхождении на олимпийскую вершину. В свои неполные двадцать один он был не просто зрелым и неповторимым мастером Это был настоящий лидер команды, мужчина, на которого партнеры могли всецело положиться.

Белов-баскетболист был постоянно на глазах, его игру наблюдали все, все его знали. А каким был Белов-человек? Можно вспомнить неизменную доброжелательность Саши, то, как великолепно водил он машину, поражая видавших виды автомобилистов, его вошедшие чуть ли не в пословицу доброту и широту, но это, пожалуй, и все, — ведь ни один из авторов не был с ним в коротких отношениях. Но друзья Саши, люди, к нему близкие, многое могут рассказать о нем. Детальный опрос их всех, создание свода воспоминаний о выдающемся баскетболисте — дело будущего. Пока же мы обратились к двоим из них.

Начинает Вячеслав Бородин:

— Саша пришел к нам, в спартаковскую группу, которую вел Кондрашин. в ноябре 1963 года. Выделялся он разве что «херувимской» внешностью. — мы так его и называли: «Фотография с детского мыла...» Года два он был ребенок ребенком, но в 1965-м впервые проявились его упорство и фанатичная любовь к баскетболу. Если Владимир Петрович давал ему задание выполнить, скажем, 200 прыжков, все знали — до утра будет прыгать, но все сделает

А в пятнадцать лет он уже стал игроком, о нем заговорили Причем произошло все как по волшебству. Если в зональном турнире юношеского первенства страны Саша еще ничем не превосходил партнеров, то в финале он уже удивил всех, раз за разом.поражая кольцо бросками в своих красивых, высоких прыжках из-под щита. Потом пошли международные соревнования, поездки. Но Саша оставался тем же. вот только уставал очень от этой круговерти, ведь было ему всего семнадцать. Помню, вернулся он из одной поездки сборной — и сразу ко мне: «Пойдем, купим два велосипеда и поедем в деревню» И ведь не сказал завтра или послезавтра. а поедем сейчас! Мы и поехали в Плюсу, в Псковскую область, где жили Сашины дедушка и бабушка. Там и любил он больше всего бывать — рыбу ловить, пить молоко, кататься на велосипеде...


С больших соревнований он возвращался разным В 1976 году после неудачного для наших баскетболистов олимпийского турнира в Монреале приехал он к нам в спортинтернат. Жара — 25 градусов. Вышел босиком на помост и стал играть в паре против троих. И играл в полную силу, так, как от Белова привыкли ждать. Его как будто прорвало, — все, чего он там, в Монреале, где третье место заняли, не смог показать, показывал... А потом мы посмотрели, а у него от пятки до пальцев на стопе кровавые мозоли. Пришлось домой Сашу отвозить — на педали нажимать он не мог. Полторы недели эти мозоли лечил, но что-то себе доказал...

Баскетбол, «Спартак» значили для него все. Радикулит был у него страшный. если прихватит, делали в перерыве уколы реопирина, и он снова играл. А однажды, помню, пришел Александр в зал — было это, наверное., в 1977 году, — смотрю, положил мяч на пол, асам начал бегать отрезки то приставным, то челночным шагом. «У меня, — говорит, — температура. Сбить не могу, а играть нужно. А Владимир Петрович запрещает. Я должен быть готов!» И бегает, бегает...

Саша был рубаха-парень. «Все мое — ваше», — говорил он друзьям. и многие этим пользовались. В людях разбираться он, к сожалению, не умел, доверял, бывало, совсем не тем свое самое сокровенное. Многие чего-то от него хотели, а он ни от кого ничего, а только дружбы, искренности...

Продолжает Анатолий Панков:

— В 1968 году я приехал в Ленинград из Майкопа, нас тогда много приехало к Кондрашину, большая группа из разных городов. Саша пригласил меня к себе в гости, а потом позвал к себе жить. И три года я. хоть и числился в общежитии, фактически жил у него. Сашина мама, Мария Дмитриевна, стала мне второй матерью. Она вместе с нами делала зарядку. бегала на озеро, рассказывала много о блокаде, которую пережила... Саша очень любил мать, перед игрой всегда спрашивал. «Мама, ты сегодня на баскетбол пойдешь?», и если она по какой-то причине не могла, ужасно расстраивался, просто места себе не находил. Ему обязательно нужно было, чтобы мать находилась в зале. А Мария Дмитриевна, приходя в зал, всегда перед игрой давала Саше и Владимиру Петровичу по шоколадной конфетке, на счастье...


У Саши было много друзей, но были и недруги, завистники, были они и в команде. А он попросту не обращал на них внимания, их будто бы не существовало. Общался Саша с теми, кого любил и кто к нему хорошо относился. Друзья скрашивали ему и горькие дни. А для него дружба была чем-то святым Однажды — к тому времени я из-за травмы уже не играл в «Спартаке» — поездка на соревнования в составе «Буревестника» помешала мне приехать 9 ноября на Сашин день рождения. После этого он перестал со мной разговаривать. Даже когда я приходил в его дом, Саша надевал наушники и отворачивался. И только через полтора месяца заговорил. Вот так по-детски, по-максималистски относился он к дружбе...

Саша был легким, веселым, открытым человеком, необыкновенно контактным. как сейчас говорят. За день до смерти он еще рассказывал анекдоты. В больнице я поднял его на руки и поразился легкости, а ведь раньше в нем было 105 килограммов... Но он сказал: «Ничего, все пройдет» И попросил принести клюквы, он ее очень любил. Но назавтра меня уже к нему не пустили...

Оборвем рассказ Анатолия Панкова, на этой щемящей ноте. Портрет Александра Белова не дорисован. Да, собственно, эти воспоминания о нем и не претендуют на роль портрета, скорее карандашный эскиз. И может быть, поэтому мы рискнем добавить к нему еще некоторые штрихи.

В спорте все меняется очень быстро, а в баскетболе, самой динамичной из игр. и подавно. То. что годилось на площадке вчера, сегодня уже вызывает недоумение, а завтра — даже смех. Но Александр Белов настолько опережал свое время, что в сегодняшней игре он прижился бы. думается, совершенно безболезненно. Для баскетбольных специалистов это не вызывает сомнений.

Рост Александра Белова равнялся двум метрам. Выполнял он, как правило, роль центрового. То есть ему приходилось противостоять игрокам, намного превосходившим его в росте, таким, например, как Владимир Андреев и Сергей Коваленко (оба по 215 см). Пришлось Саше поиграть и против еще более высокого Владимира Ткаченко. Но сражался он с гигантами вполне успешно. Разница в росте не ощущалась, ибо Белов не только легче соперников «читал» игру, быстрее оценивал ситуацию, позицию, но и был феноменально прыгуч. Он отрывался от пола почти на метр, в воздушных поединках был буквально неодолим, а в накрывании мяча, именуемом американцами «блок-шот», не знал равных.


Но чистым центровым Александр Белов не был никогда. На чемпионате мира в Сан-Хуане, через два года после мюнхенского триумфа сборной СССР, произошло небывалое — одного баскетболиста включили в десятки лучших по всем трем амплуа: центрового, нападающего и защитника, причем в первую из них — под номером 1. Этим универсальным игроком оказался Белов. Благодаря своей высокой скорости, совершенному владению разнообразными бросками и передачами, он мог эффективно действовать на любой позиции. И главное, игра была для Саши открытой книгой. В калейдоскопически меняющихся на площадке ситуациях он разбирался мгновенно. А мог показать и настоящий трюк, рассчитанный даже не на зрителей, а на коллег-баскетболистов. на судей, — смотрите, мол, могу и так. Вогнать мяч в кольцо сверху — это вообще было Сашиным коньком. Как только он это ни делал — и лицом, и боком, и спиной к кольцу, и всегда так, что зал ахал...

А вот тот последний мяч в Мюнхене Александр забросил совсем не так, хотя, когда он рванулся к кольцу американцев, получив знаменитый пас от Ивана Едешко, перед ним уже не было никого из соперников. Но Белов забивал без всякой лихости, аккуратно и четко. Слишком велика была в тот момент ответственность за судьбу встречи, а он был человек ответственный.

Этому научил Сашу Владимир Петрович Кондрашин, его единственный тренер. Этому и всему остальному. Ведь Белов пришел к Кондрашину двенадцатилетним, вернее, был найден им в этом возрасте, да так и остался у него на всю жизнь. Кондрашин., баскетбольный «классик», ставил и ставит во главу угла игру в обороне. Что же удивительного, если действия Александра Белова в защите по сей день остались непревзойденными? Так цементировать оборону, так помогать партнерам, так неутомимо исправлять их погрешности, так неустанно трудиться (а работа в обороне не зря слывет в баскетболе черновой) мог только он один.

Думается, все необходимые доказательства неувядаемой современности Белова как игрока уже приведены. Скажем еще, что Александр наглядно, ярко и победно воплощал идеи Кондрашина, не зря он был его самым любимым и совершенным учеником. Не случайно апофеоз баскетболиста Александра Белова совпал с апофеозом тренера Владимира Кондрашина — олимпийская победа 1972 года, успех на чемпионате мира в 1974 году, двукратный выигрыш европейского Кубка кубков и, наконец, в 1975 году победа в чемпионате страны.

У В П. Кондрашина, только что вернувшегося с чемпионата мира в Испании, спросили: «Вот вы сидите и смотрите, как играет Сабонис. Не приходит ли в голову, что бы получилось, будь на его месте Саша Белов?» Кондрашин ответил «Никогда не задумывался. Зато часто представляю, как они играли бы вместе. Это была бы непобедимая пара и в защите, и в нападении».