Дмитрий Милитонович Иоселиани — заслуженный мастер спорта

Свои заметки о Великой Отечественной войне я неспроста решил озаглавить этими словами, взятыми из очень близкой, понятной и родной для меня песни о белорусских партизанах. Родилась она на земле, ставшей мне родной. На земле, что как никакая другая густо полита кровью. На земле Белоруссии. Слова песни словно и обо мне: также и мне приходят во снах мои погибшие боевые товарищи, и вновь вместе уходим мы в бой, и снова «небо полыхает, и кто-то яростно стреляет». И от этого никуда не деться — война стала нашей судьбой, нашей памятью.

Советский народ победил в этой жесточайшей схватке с врагом. Причин победы этой много. Я часто спрашиваю себя: какую из них в первую очередь отметил бы я, прошедший через все четыре года войны. И отвечаю: братство и сплоченность нашего народа. Ведь именно в годы суровых испытаний проверяется на прочность единство народа. Война проверила это качество нашего многонационального народа, и, вопреки предсказаниям наших врагов, утверждавших, что, состоящая из народов разных национальностей, Советская Армия, рассыплется как колосс на глиняных ногах под ударом гитлеровских дивизий, Советская Армия оказалась монолитной и непобедимой.

Почему именно это показалось для меня главным? Потому, что моя военная судьба переплелась с судьбой когда-то далеких для меня белорусов, ставших мне братьями, товарищами по оружию. Мало того, так уж получилось, что Белоруссия дала мне и второе имя, с которым я сражался в рядах белорусских партизан, старался пронести с честью. Но об этом чуть ниже...

Война застала меня в Москве, где я служил в 175 полку 1-й московской мотострелковой дивизии, где в одном из батальонов были собраны спортсмены. Было мне в ту пору 28 лет, целый год я уже находился в рядах партии большевиков. Может быть, именно поэтому, когда на третий день войны, готовясь к выступлению на фронт навстречу врагу, коммунисты полка собрались на партийное собрание, неожиданно избрали парторгом полка. А еще через несколько дней дивизия своим ходом уже двигалась в западном направлении. И на берегу Березины, у шоссе Минск—Москва, бойцы батальона, где служили спортсмены, в том числе и я, заняли оборону на болотистом участке. Так я оказался в Белоруссии, не подозревая еще, что мне суждено будет провести здесь почти всю войну.


На расположение полка пошли немецкие «тигры», вслед за ними — пехота. Раз за разом целился я в темно-зеленые фигуры и нажимал на спусковой крючок. Рвались снаряды, грохот стоял невообразимый. Так продолжалось целый день. Мы отбивали атаку за атакой, сдерживая танковую дивизию гитлеровцев.

Этому бою в книге воспоминаний маршала Г. К. Жукова будет уделено несколько строк: «1-й мотострелковой дивизии совместно с Борисовским танковым училищем удалось задержать 18-ю танковую дивизию более чем на двое суток. Тогда это имело важное значение».

Меня ранило в конце первых двух суток. Пуля прошла рядом с сердцем и застряла в груди. Сутки я пролежал без сознания, пока меня не подобрали местные жители. Тогда же я узнал, что немецкая дивизия прошла-таки дальше на восток, что танки Гудериана уже обошли Минск и что оккупирована почти вся Белоруссия.

Незнакомые люди помогли мне, раненому, выбраться с поля боя, затем перебраться в Борисов. Здесь прибежище на первое время я нашел в брошенном роддоме. Сюда начали собираться наши раненые бойцы. Укрываться нам помогали женщины, обслуживавшие этот роддом. Они же снабдили меня документом,который «перекрестил» меня на время войны из грузина в белоруса брачным свидетельством на имя Нины и Алексея Поплевки. Именно это свидетельство выручило, когда через несколько дней во время обыска меня захватили гитлеровцы из полевой жандармерии. Так я стал Алексеем Поплевка, это имя сделалось моим партизанским псевдонимом.

Перед уходом в партизаны некоторое время действовали мы (мы — это все та же группа наших раненых бойцов, собравшихся под крышей родильного дома) в подполье. Совершили уже в июле несколько операций: удалось, например, организовать взрыв на борисовской спичечной фабрике, где гитлеровцы наладили было производство горючих и подрывных материалов.

Потом начались партизанские годы. Ушли мы в лес все той же небольшой группой, потом начали свои силы множить, принимая в свои ряды тех, кто шел сражаться с захватчиками, потом попали в отряд имени Сталина.


Вскоре мы были уже 208-м партизанским отрядом партизанского соединения, которым командовал Петр Нечипурович.

Много боев в моей памяти, много дел было у партизан: мы взрывали эшелоны, железнодорожное полотно, линии связи, электропередач, уничтожали живую силу врага. Делали налеты на гарнизоны, вели работу среди населения. Попадали в засады, выходили из окружения.

Памятен для меня бой у населенного пункта Белиничи. Ночью подобрались к комендатуре. В завязавшемся бою мы схватились в рукопашную с дюжим немцем. Ни я, ни он не успели взяться,за огнестрельное оружие. Немец вцепился мне в горло, и я уже начал терять сознание. Мы начали падать, но я успел-таки ударить его ножом. Когда упал, ощутил страшную боль в груди, и потерял сознание. Вынесли меня в лес мои товарищи. Оказалось, что немец своей нагрудной бляхой вдавил мне в грудь пулю, которая оставалась во мне еще с июньских боев 1941 г. Пришлось делать операцию. Единственный инструмент, который смогли найти партизаны — щипцы для колки сахара. Их прокалили на огне и, сделав надрезы перочинным ножом, долго извлекали пулю. Вот такая необычная операция была в моей жизни, таковы были условия нашей жизни и борьбы.

Летом 1943 года я был еще раз контужен. Как раз в это время по заданию Москвы мы начали крупную серию подрывных акций против фашистов, целью которой было перекрыть путь гитлеровским эшелонам в направлении Курска, где готовилась курская операция. В районе Быховско-рогачевской дороги мы с группой подрывников несколько суток искали возможность подложить толовые шашки. Немцы на этом участке вырубили весь лес, так что подойти к полотну незамеченными было невозможно. Сумели лишь в открытую перед самым появлением эшелона установить заряд и взорвать его, использовав 25-метровый шнур.

Немцы нас заметили, начали преследовать, вызвали самолеты. Во время самолетного налета в наш лагерь попала бомба и меня засыпало землей. Спасли друзья, которые перекопали несколько воронок, прежде чем увидели мой торчащий из-под земли сапог. Это была тяжелейшая контузия, от которой я оправился лишь через месяц.


Мы всегда выручали друг друга, и в таких вот испытаниях закалялась наша дружба, которая стала нашим главным приобретением тех лет. Таковы законы партизанского братства. Поэтому невосполнимой потерей была для нас смерть товарищей.

И по сей день в памяти живет мой лучший друг тех лет пулеметчик Саша Дрючин из Ростова. Мы были с ним, как говорят, не разлей вода. Не раз он выручал меня из беды, был отчаянно смелым парнем. Однажды он один пошел на атакующую группу фашистов. В своем последнем бою он первым рванулся к колючей проволоке, преградившей дорогу партизанам. Подбежал, бросил на нее свой полушубок и первым преодолел препятствие. И здесь его настигла вражеская пуля. Но отряд уже нельзя было остановить, позиции гитлеровцев были смяты, они обратились в бегство.

Погиб мой друг Дрючин, погибли многие сотни других наших товарищей. Такой ценой платили мы за победу. Память о них — дело священное, это святая обязанность нас всех, ныне живущих. Никогда нельзя забывать о цене, заплаченной за нашу свободу. Никогда нельзя забывать о тех, кто пал в борьбе за нее, в борьбе за мирное небо над нашей головой. Этим урокам мы учились в годы войны, эту мудрость вынесли из той смертельной схватки с фашизмом.

Поэтому близки и понятны были нам, людям, оказавшимся на земле Белоруссии в годы войны волею обстоятельств, слова ныне покойного первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии Героя Советского Союза Петра Мироновича Машерова, которые он произнес, находясь в Грузии во время празднования 50-летия образования СССР: «...Мы помним и всенародно почитаем в Белоруссии организаторов и руководителей партизанской борьбы на белорусской земле Дмитрия Иоселиани, Ивана Шубитидзе, Владимира Та-лаквадзе и многих, многих других славных сынов героического народа».

Сейчас, когда приближается 40-летие Победы советского народа в Великой Отечественной войне, все чаще и чаще мы обращаемся к тем дням, еще раз осмысливаем этот период нашей жизни. Что же помогло нам перенести все трудности тех тяжелых лет? Сила духа. Сила наших характеров, закаленных в труде в годы первых пятилеток, в горниле революционных боев. Военная выучка, мужество и многое другое. На одно из первых мест следует поставить, конечно, и физическую закалку.


Она была, как я считаю, достаточно серьезной: как-никак я уже был заслуженным мастером спорта, чемпионом и рекордсменом страны в прыжке в длину и в высоту с места, чемпионом Закавказья по тяжелой атлетике. За успехи в спорте награжден в 1936 г. орденом «Знак Почета». Спорт помогал переносить все тяготы партизанской жизни, помогал выполнять задания, требовавшие силы, выдержки, сноровки, выносливости.

Случались, конечно, и веселые эпизоды. В памяти у меня такой случай. Однажды в отряд пригнали овец на кухню для раненых. А одну овцу командир оставил, чтоб подкормить своих любимцев разведчиков. Но кому отдать, чтоб никого не обидеть. Тогда он велел натянуть на высоте груди веревку между соснами и объявил: «Овцу получит тот, кто перепрыгнет». Я этот прозрачный намек понял: кое-кто в отряде, в том числе и командир, знали, что я прыгун. Желающих испытать себя в ловкости и прыгучести нашлось много. Один за другим добровольцы входили в импровизированный сектор для прыжков и выполняли три, как и положено на соревнованиях, попытки. Подошла и моя очередь. Прыгну ли? Я сомневался: только что с ночного похода, уставший, голодный. Разбежался — и задел-таки веревку. И тут мои разведчики закричали: «Командир, голодные останемся!» Ко второму прыжку я готовился долго. Вновь разбежался и через мгновение лежал на земле по ту сторону веревки. Овца осталась в нашем распоряжении. Об этом случае с улыбкой вспоминали мы до конца войны.

Были не только потери, не только огорчения. Были и радостные встречи. Одна такая запомнилась мне на всю жизнь.

Как-то из соседнего отряда пришло известие, что там находятся какие-то известные спортсмены из Москвы из отряда ОМСБОНа. Я страшно заинтересовался, захотелось узнать, кто, зачем, что знают о судьбе моих друзей по спорту, по довоенным выступлениям на соревнованиях. Ведь уже три года шла война, ничего ни о ком не знал толком. Поэтому не раздумывая отпросился и пошел в соседний отряд. И можно представить, каково было мое изумление, когда там сразу же мне встретился тоже легкоатлет, тоже рекордсмен страны, но только по метанию диска, мой давний знакомый и добрый приятель Али Исаев. Мы бросились навстречу друг другу, обнялись. А затем я попал в другие такие же мощные объятия — это налетел на меня другой рекордсмен страны в толкании ядра Леонид Митропольский. Вот так встреча, специально не подготовить такой! Картина «свидание рекордсменов страны по легкой атлетике в тылу врага» — шутили мы. С чем еще сравнить радость той давней встречи, столь трогательной и памятной!

Оба моих товарища сражались с фашистами, как сотни, тысячи других советских спортсменов, вставших в строй сразу же. Сражались мужественно, демонстрируя те же качества, что проявляли и в спортивной борьбе. Свидетельство тому — боевые ордена на груди фронтовиков рядом со спортивными наградами. Вот и я с особой гордостью ношу рядом с орденом «Знак Почета», который мне был вручен за успехи в спорте, орден Ленина, полученный за участие в партизанских боях.

Вот уже сорок лет над нами мирное небо. Выросло уже не одно послевоенное поколение. Пришло время рассказывать о своих ратных делах уже своим внукам, которые достигли солдатского возраста. Я часто встречаюсь с воинами наших Вооруженных Сил, рассказываю, беседую и убеждаюсь, что, как и всегда, сильна наша армия настоящей дружбой молодых ребят из разных республик. А ведь это означает, что по-прежнему непобедима наша армия, уверенно стоит она на страже мирного труда советских людей.

Пока нет комментариев, смелее!