Сверхмарафон под названием Жизнь

Мое увлечение оздоровительным бегом началось около 10 лет назад. В 1972 году на общем, вроде бы благополучном, фоне вдруг пошли приступами головокружения... Хождения по врачам и таблетки в кармане оказались пустой тратой времени. Надо было что-то менять в корне, решать основательно...

Вспомнил себя в 35 лет. Совсем иная картина. А о более раннем возрасте и говорить не приходилось. Сейчас же... Прежде всего ушла подвижность. При росте 1 м 64 см мой вес составлял 74 кг. И это постоянная мучительная тревога... Книжка Гарта Гилмора «Бег ради жизни» оказалась в руках случайно — подарила девушка из соседней редакции.

Мог ли я подумать тогда, что получил в подарок саму жизнь. Именно эта книжка, а затем и наш один из первых КЛБ в Доме ученых укрепили во мне удивительно простую, как день, мысль: истина здоровья — в оживлении огромной паутины микрососудов — этих мертвеющих с возрастом русел жизни. Сила потока крови, помноженного на минуты, часы, дни и годы расширят, оживят, прекратят их отмирание...

Оставалось набраться мужества, терпения, а главное — твердой веры в успех. Предстояла в буквальном смысле долгая операция без наркоза и скальпеля.

Итак, 2 августа 1971 года, ранним утром, надев кеды и тренировочный костюм, со страхом в душе, я выбрался из дома. Но оказалось, что масса людей просыпается еще раньше. Это обстоятельство как-то смущало меня. Малодушие нарисовало ухмылки, насмешки. Я чуть было не побежал... обратно в подъезд.

Однако, должен сказать, что хоть и почувствовал себя неважно, все же нашел в себе силы затрусить в нужном направлении.

Не знаю, как это выглядело со стороны, но уже на третьей минуте земная атмосфера стала редеть, затем пересохло в горле и появилась «радуга в глазах»... Памятуя советы Гилмора, я оста новился через пять минут, чувствуя, что здорово перебрал. Сердце отплясывало еще довольно долго...

На следующий день все повторилось, но смелости прибавилось. Я понял, что человечеству не было до меня никакого дела, человечеству хватало своих забот. А если кто и улыбался, то добродушно, без издевки... Впрочем, иногда встречались «шутники», как правило с довольно плоскими шутками. Поэтому, пробуя поначалу коллекционировать реплики, я забросил это скучное занятие.


Впрочем, стало и не до этого. Пошли трудные дни. Начались мышечные боли. Я понимал, что это реакция на непривычные нагрузки. Надо было перетерпеть, не замечать. С удлинением дистанции появились потертости на ногах. Пошел в ход лейкопластырь, мягкие носки, подбиралась не тесная обувь.
Где-то через месяца три начались более серьезные вещи. Это были боли в суставах, ноющие боли в ноге или в бедре. Здесь пришлось переступить «через себя», не поддаваясь на «провокации» собственного организма. Организм же не хотел подчиняться новому режиму. Теперь же ему предстояло перестраивать все свои системы. Я понимал, что любая перестройка в известном отрезке времени так или иначе — болезненна. Это просто необходимо перетерпеть. Тем более что есть твердое убеждение: уходит хилость, приходит жизнь... Я бодрил себя этими лозунгами до начала бега, буквально мучился во время бега и готов был обнять мир от радости после бега! Лишний раз убедился, что нет ничего прекраснее для человека, чем переступить грань, утвердить себя в собственных глазах...

Через три месяца я уже бегал ежедневно по 10—15 мин. со средней скоростью 1 км за 6 мин. Еще через месяц я решился на получасовую попытку.

День этот был не просто обычным, радостным, как все предыдущие дни. Он стал праздником. Конечно, я бы не сказал, что попытка не была пыткой. Но что такое тридцать минут терпения по сравнению с удивительно прекрасными остальными часами. Это состояние непередаваемо. Это надо испытать.

Стал я делать получасовые пробежки один, а иногда и два раза в неделю. Ежедневные короткие пробежки вошли в норму, в режим. Огорчало одно: аппетит стал волчьим и вес почти не уменьшался. Пришлось пойти еще на одну «пытку». Ужин свелся до минимума, а иногда и вовсе сознательно опускался. Забота терпеть вечерний голод оказалась вовсе не страшной, тем более что уже научился «терпеть боль».

Результат, можно сказать, сработал молниеносно. Начал я «таять» не по дням, а по часам. Друзья и родственники восклицали: «На кого ты стал похож!?* Жена (между прочим врач) сказала, что я самоубийца, и махнула на меня рукой. На работе предложили путевку в санаторий...


Но прошедшие годы как бы вернулись вспять, и я чувствовал, что даже болезненные ощущения многолетней давности вдруг снова возникали, обострялись, но быстро проходили.

Я взял за правило бегать непрерывно, без перехода на шаг, в отрезке намеченного времени. А время было распределено с учетом рекомендаций Гилмора. И еще был я у врача. Это необходимо прежде всего для собственного спокойствия.

...Здесь мне хотелось бы сделать небольшое отступление от своей беговой биографии, чтобы поделиться рядом выводом, которые могли бы, наверно, оказать услугу всем, кто читает эти строки.

Прежде всего беговой комплекс — это новый жизненный режим, который в балансе вашего свободного времени отнимает весьма солидную часть. Не тратьте его впустую. Разминка — максимум 5 мин. Она должна быть не резкая, с рывками, а более статичная.

Пока идет процесс перелома, адаптации к бегу (а он идет не менее года) все должно быть подчинено намеченному режиму. Вот уж где справедливо звучит «тише едешь...» Особо хочу подчеркнуть, что темп бега (особенно в первый год) должен быть настолько минимальным, чтобы вы не испытывали особых затруднений даже в разговоре на бегу и без особых страданий выполняли намеченный план. Этот уровень, субъективный для каждого, дает разную объективную скорость.

Поэтому не переживайте, если вас будут обгонять. Вы свое еще возьмете. Будет это не раньше чем через 2—3 года, в зависимости от возраста. Что касается костюма, то, по моему мнению, большую часть года надо заниматься в простом, трикотажном. Когда мороз ниже 10°, я надеваю два таких костюма. Не бойтесь холода. Идет такой разогрев, что совершенно перестаете ощущать мороз в 20° и ниже. Только при холодном ветре нужны дополнительные меры. Обо все этом написано в книжках. Обязательно прочтите книжку «Ваш друг — бег», изданную издательством «Физкультура и спорт». И, пожалуйста, наращивайте длительность своих пробежек на первом году не более чем на 0,5 — 1 мин. в неделю.

Такой фактор как рост нагрузок — пожалуй, самый главный. Здесь за основу надо брать лишь время бега. Интенсивность, скорость придут потом, через 2—3 года. Это надо усвоить всем, кому за 40—50 лет.


...Время, время. Оно делало свое дело медленно, но очень охотно.

В последующие два года почти ежедневные пробежки стали своеобразной необходимостью. Болевые барьеры были пройдены. В конце второго года я стал активней увеличивать продолжительность и взял за правило бегать каждое воскресенье от полутора до двух часов, что было эквивалентно примерно 17—22 км.

Мой первый двухчасовой бег показался чудом. Я не смог поверить, что окажусь в состоянии продержаться так долго! Но чудо свершилось сначала один раз, затем еще и еще...

Каждый раз, где-то в конце, накатывалась волна усталости, деревенели ноги, появлялось неотвязное желание прекратить все, остановиться. Тогда я переходил к самоуговорам, бичевал себя за малодушие, за слабость...

Выносливость росла стремительно. Усталость заботила меня все меньше и меньше... Я бегал уже сравнительно легко 30 км (кто бы мог подумать!).

Короче, в день своего рождения, в 45 лет, я решился на самое-самое! Решился на Его Величество Марафон.

28 июля 1973 года. Эта да леко не ординарная дата в моей жизни, она очень прочно осела в памяти как пример полной некомпетентности в подготовке к штурму беговой вершины. Уже с утра светило солнце, и я уныло подумал, что на обратном пути (промерил 21 км в один конец) мне будет слегка «скучновато». Я это почувствовал где-то в районе 30-го км. Темп резко упал, стало по-настоящему худо. Таблетки глюкозы (на всякий случай) вызвали только тошноту. Ноги заплетались... Я двигался автоматически, уговаривая себя добежать каждый раз до следующего столба. Бег превратился в пытку.

И наступил момент, когда, проклиная себя за малодушие, остановился и перешел на ходьбу. Было совсем близко к дому. Заставил себя отвернуться от подошедшего автобуса. Люди, смотревшие из его окон, наверно, подумали, что я бегу на протезах...

Триста метров небольшого подъема, как восхождение на Эверест...

Короче, пал марафон за 3 часа 48 минут. Конечно же, я натворил массу ошибок, о которых здесь сейчас не стоит писать... Но удивительно, что уже во второй половине дня, и уже за «именинным» столом, меня не покидало состояние ослепительной и незнакомой ранее радости — радости мышечной, психологической и еще какой-то непонятной.


...Теперь, пройдя дистанцию не один десяток раз, могу сказать, что каждый марафон неповторим по своей внутренней экзотике. Каждый — это капля в копилку мужества и человеческой прочности.

В 1974 году — мое первое соревнование. 30 км — Тарасовка — Москва.

...Брожу между возбужденными спортсменами, робость, неуверенность. Команда «На старт!». Выстрел стартера... Внутренняя пружина бросает вперед. Локти, затылки, плечи — спереди, сзади, с боков. Все от меня уходят, а я, боясь оглянуться, думаю, что зря все затеял. Но до финиша надо тянуть... Первые 5 км — объявляют: 20 мин 15 сек. Боюсь оглянуться. Одна из далеко идущих фигур вдруг остановилась, приблизилась... Где-то затлел, разгораясь, уголек азарта... Фигурка «подрастала».

Я обошел этого довольно молодого парня так, будто выигрывал пробег. Откуда только силы?

Рядом возник еще один «соискатель». Он что-то говорит и дружески улыбается. Мы познакомились тут же, на бегу.

— Бронников Кирилл, физик, кандидат наук.

Уже на проспекте Мира чувствую, что могу бежать быстрее. Будто на крыльях. Недослушанная фраза Кирилла тает за спиной. Соревнуюсь же, в конце концов!

Сокольники. Возглас: «Потерпи, остался километр...» Ох, как он тяжел, этот километр!.. Финиш — как подарок. И опять радость. Я далеко не последний! В этот день я влюбился в спорт раз и навсегда.

Кирилл взял у меня реванш после Тарасовки на соревнованиях в МГУ (20 км). Я был рад этому лидерству. Живя сравнительно недалеко друг от друга (5 км), мы образовали своеобразный тандем и до сих пор тренируемся вместе. Думаю, что такие микроклубы в 2—4 человека могут быть очень полезны в плане пропаганды.

Потом было знакомство с Олегом Юлиановичем Лосем — удивительным человеком, командором сверхмарафона Москва—Варшава—Берлин. Он включил нас с Кириллом в пробег Ленинград — Выборг. Потом пошли дебюты один за другим: официальный марафон в МГУ (результат 3:03 мин.), Пушкин — Ленинград (1:58 мин.) и далее, каждый год. Потом Москва — Руза, Москва — Рязань...

Конечно же, в день 50-летия в 1978 году мне сам бог велел пробежать 50 км. Мастера спорта, марафонцы Семен Цукров, Виктор Васильев и неизменный Кирилл, в качестве почетного эскорта заканчивали вкупе с виновником замысловатую трассу. Было жарко. «Виновник» еле передвигал ноги. И вот, когда до «финишного стола» оставалось около километра, на нас, изнывающих от жары и усталости, обрушился ураганный, почти тропический ливень. Мы бежали промокшие, ожившие в этой воющей стихии, обалдевшие от радости... Была здесь своя символика, весело отбившая полувековую черту.

...Ну, а сегодня, бегу ли я туманным утром к тонкой полоске восхода, бегу ли я под солнцем, в кружеве снежинок, или под косым дождем — меня не покидает обостренное чувство движения мира. Я отталкиваюсь от нашего родного шара, лечу над ним, едва касаясь ногами. Таинство скорости завораживает душу, торопит... А что же победа? Она хороша, прежде всего, в самом трудном сверхмарафоне под названием Жизнь.

Хотите сделать эту дорогу чуточку счастливей? Пробегитесь. Советую.

Д. Фастовский, председатель КЛБ при московском ЦПКиО им. Горького.

Пока нет комментариев, смелее!