Леонид Митропольский и Али Исаев — легендарные легкоатлеты

Леонид Митропольский и Али Исаев. Имена этих популярных в 30—40-е годы легкоатлетов золотыми буквами вписаны в историю советского спорта. Не раз они поднимались на высшие ступени пьедесталов почета чемпионатов страны и других представительных соревнований. Непримиримые соперники в секторе для метания диска. Боевые друзья. Известные спортивные специалисты. Ученики Митропольского, не один год возглавлявшего сборную страны в метании молота, побеждали на олимпийских играх, чемпионатах Европы и СССР. Исаев привел в большой спорт таких атлетов, как Ю. Бакаринов, ставший чемпионом страны в метании молота, Г. Климов, не раз потом выигрывавший медали в чемпионатах страны по прыжкам в длину. А в последние годы, до выхода на персональную пенсию, Исаев возглавлял кафедру физвоспитания педагогического института в своей родной Махачкале.

Митропольский и Исаев — люди долга. Они всегда ставили интересы дела выше своих личных интересов, всегда были бескорыстны и честны, всегда остро ощущали ответственность перед товарищами, перед родным обществом «Динамо», воспитавшим их, перед страной. Когда в 41-м грянула война, они в числе первых добровольцев записались в ОМСБОН — бригаду, ставшую потом легендарной. И о них, бойцах отряда «Славный», было сложено немало легенд.

Журналист Евгений Богатырев встретился с прославленными ветеранами и попросил их поделиться воспоминаниями о том суровом времени — о войне.

---

Исаев: Говорят, время лечит любые раны, даже душевные. Но в моей душе до сих пор кровоточит рана войны. И чем дальше мы уходим от того жестокого времени, тем сильнее боль по товарищам, оставшимся на полях сражений, тем острее понимаешь, что живешь ты, счастливец, не только за себя, но и за них, твоих боевых друзей, до конца выполнивших свой долг.


В популярной песне о войне, написанной много лет спустя после Победы, утверждается, что «последний бой он трудный самый». Но не менее труден и первый бой. Моя память хранит многие мельчайшие подробности первого боя, который наш отряд вел 23 января 1942 года у деревни Попково на подступах к Сухиничам. Окруженные в этом городе фашисты стремились любой ценой удержать свои позиции до подхода подкрепления. Перед нашим отрядом под командованием капитана Васина была поставлена задача не дать гитлеровцам соединиться, не дать пройти подкреплению.

Ранним утром 58 омсбо-новцев вступили в бой со значительно превосходящими силами противника. Как потом выяснилось, нам противостояли около 500 гитлеровских солдат и офицеров. Фашисты обрушили на нас бомбы и артиллерийский огонь. Затем в атаку пошли их танки. Бронированные машины не сразу обнаружили себя. Вначале они шли под прикрытием возов с сеном, и мы не догадывались, что за возами двигаются танки. Но вот они рванулись вперед и в считанные секунды оказались на улице Попково. Завязался отчаянный бой, успех которого во многом зависел от того, удастся ли нам уничтожить танки. Задача эта осложнялась тем, что у нас была всего одна 45-миллиметровая пушка... Вся надежда была только на гранаты.

Первыми подбили танк комсомольцы Загир Гайнанов и Петр Ткаченко. Ценой жизни они уничтожили бронированное чудовище. Дело довершил известный гребец Александр Долгушин, из снайперской винтовки уничтоживший пытавшихся выбраться из подбитой машины танкистов. Еще один танк удалось подбить мне. Как я уцелел, не знаю. Фашисты открыли по мне бешеный огонь, но мне повезло — пули прошли мимо. Третий танк забросал гранатами чемпион Москвы по плаванию внук французского коммунара Кондратий Мадей.

Четыре часа длился неравный бой. Наши ряды заметно сократились. Погибли капитан Николай Васин, популярный борец Григорий Пыльнов и многие, многие другие наши бойцы. Но враг не прошел. Около ста гитлеровцев нашли свою смерть у деревни Попково. Участие в боевых действиях на подступах к Сухиничам нашего отряда, как и других отрядов ОМСБОНа, позволило сбить наступающий порыв превосходящих сил противника, задержать подкрепление, рвавшееся на помощь окруженному гарнизону гитлеровцев, подтянуть наши резервы. И вскоре враг был выбит из Сухиничей.


Митропольский: После первого боя отряд собрался в Козельске, и в одну из темных ночей под командованием нового командира Анатолия Петровича Шестакова мы перешли линию фронта. Пять суток шли мы на лыжах по целине, неся на плечах вооружение, взрывчатку, продукты. Шли почти без остановок, без сна. Каждый шел на пределе сил, но никто не говорил о том, что трудно. Все понимали: это только прелюдия, главные трудности — впереди. Лыжню прокладывали самые выносливые — легкоатлеты. Чаще других цепочку бойцов вели за собой известные бегуны Григорий Ермолаев и Михаил Иванькович, а также Али Исаев.

А потом начались боевые операции. И здесь не раз отличались мои друзья — легкоатлеты. Геройски сражался Григорий Ермолаев, известный стайер, не раз успешно выступавший на кроссах «Юманите» и в других крупных соревнованиях. Четырежды попадал Ермолаев в окружение и каждый раз побеждал смерть. Но однажды удача изменила ему. Вместе со своим другом Сергеем Коржуевым он попал в засаду. Как-то придя из разведки в отряд, я узнал, что мои товарищи в беде. Кто-то из местных жителей сообщил, будто бы они даже погибли. Я не хотел этому верить и вместе с другими бойцами бросился на поиски товарищей. Сергея мы нашли уже мертвым, его тело было прошито несколькими очередями из автомата. А потом мы натолкнулись на Ермолаева, лежащего в луже крови. Но главное — он был жив! Гриша было стал прощаться со мной, но я его перебил. Сказал, что он рано себя хоронит.

— Мы еще с тобой первенство страны выиграем! — пытался я убедить товарища, в те минуты, правда, мало веря в это. Главное было поддержать товарища, заставить его бороться за свою жизнь. И как же мы спустя много лет радовались, когда выяснилось, что мои слова оказались пророческими.

Человеком незаурядного мужества, непреклонной воли, стойкого духа слыл и Али Исаев, не терявший самообладания даже тогда, когда отказывало оружие. Однажды в разведке, оторвавшись от товарищей, Исаев вдруг как закричит на весь лес:

— Уходи, уходи!.. Что я тебе сказал, уходи!


Шедший следом другой наш боец — Анатолий Соловьев, (который потом и поведал эту историю), ускорил шаг. Каково же было удивление Соловьева, когда, подойдя к поляне, он увидел немую сцену: Исаев, наведя ствол автомата на волка, стоявшего от него в двух шагах, буквально сверлил того глазами. И волк не выдержал взгляда и побежал.

— Ты чего не стрелял? — спросил у Али Соловьев, подходя к товарищу.

— Да, понимаешь, патрон заклинило. Вот и пришлось уговаривать серого...

До войны мы с Исаевым не раз вели спор в секторе для метания диска. На чемпионатах страны успешнее выступал я, хотя на последнем предвоенном первенстве СССР 1940 года Али удалось опередить меня. Но соперниками мы были только на соревнованиях, а в жизни крепко дружили и, сражаясь в тылу врага, старались при первой возможности побыть вместе. Правда, хотя мы и воевали в одном отряде, но вместе на операции ходили редко, так как специализировались на разных делах. Исаев считался мастером диверсий, я же большую часть времени проводил в разведке. Но, случалось, мы менялись ролями, случалось, вместе дрались рука об руку. Расскажу об одной операции, в которой отличился Исаев (таких операций, где успех решали его смелость и находчивость, было немало, но о большинстве из них я знаю по рассказам, а в этой участвовал сам вместе со своим другом).

Группа из семи партизан, в которую кроме меня и Исаева входили Мадей и братья Садовские, направляясь в разведку, вошла в деревню Орнавка. В деревне были немцы, но мы вошли туда не таясь, среди бела дня. Нас приняли за полицейских, и это нам было на руку. Спокойно выяснив обстановку, мы залегли у дороги, решив дождаться кого-нибудь из фашистов. Вскоре из-за поворота показался крытый автомобиль. Когда он почти поравнялся с нами, из укрытия выскочил Исаев, дал автоматную очередь и бросил гранату. Тут же в три шага Али добежал до машины, открыл дверь и скомандовал фрицам:

— Выходи!

Но никто ему не ответил. Гитлеровцы лежали бездыханными. Среди убитых оказался комендант городка Корма, проливший, как потом выяснилось, кровь многих невинных людей.


Исаев: Недавно Митропольский побывал в этом белорусском городке. Так случилось, что, будучи там проездом, попал в больницу его сын. Вот его и направился навестить Леонид. Тогда и познакомился Митропольский с этим городом, в котором по понятным причинам нам в те далекие годы не довелось побывать. Город ему понравился. Но вот характерная для Лёни деталь — человек предельно скромный, он во время пребывания в Кормах никому словом не обмолвился о том, что причастен к уничтожению коменданта города. Таким же скромным и несловоохотливым он был и в суровые годы войны. О его подвигах в разведке ходили легенды. Но сам он о своих похождениях не очень любил рассказывать, и, глядя на его почерневшее лицо, впалые глаза, мы могли только догадываться о том, что доводилось ему пережить в те долгие дни и ночи, которые он проводил в разведке.

Митропольский: Однажды командир отряда Анатолий Петрович Шестаков поручил мне, Григорию Ермолаеву и партизану из местных жителей Сергею Горохову пробраться из Мамаевки, где располагался наш отряд, в район Рославля для получения разведданных у отряда, партизанившего там. Путь предстоял неблизкий — если идти по прямой, не менее 100 километров. На шестые сутки мы благополучно добрались до цели и узнали, что враг решил одновременно в нескольких местах начать крупномасштабную операцию против партизан. Поблагодарив рославских партизан за информацию, мы, едва отдохнув, поспешили обратно в свой отряд. И уже почти добрались до Мамаевки, когда попали в ловушку. Горохов был убит сразу, а мы с Ермолаевым бросились бежать в разные стороны. Меня немцы стали прижимать к болоту, но я не сдавался и, превоэнемогая усталость и голод, то шел, то полз по залитому водой октябрьскому лесу. Через трое суток добрался до хутора Козелкин, до которого от места, где мы попали в засаду, было всего километров десять. Старик, живший там в землянке (у него до этого я бывал не раз), никак не мог признать меня, видно, так я изменился за эти дни. Отлежавшись у того доброго человека, я стал искать отряд, но он снялся и ушел в неизвестном направлении, Не меньше, наверное, полсотни верст протопал я, пока не нашел своих, да и они не сразу узнали меня. Вот такая история приключилась со мной...

Исаев: Я знал, что буду партизаном, и мечтал о том часе, когда удастся сразиться с врагом. В ауле, где я рос было много партизан — участников гражданской войны. Их рассказы волновали, разжигали воображение. И мы, мальчишки, играя в войну, устраивая импровизированные соревнования по борьбе, по метанию камня (благодаря ним я и пришел потом в легкую атлетику), готовили себя к трудному испытанию, которое выпало на долю нашего народа. Уже в детстве я научился владеть разными видами оружия, благо у бывших партизан его оказалось немало. Отцы давали нам поиграть пистолетами различных систем, сняв предварительно с них затворы. И вот когда мне довелось взять в руки боевое оружие, я не растерялся. Во многих боевых операциях довелось мне принять участие. Но особенно запомнился первый бой в тылу врага у поселка Сукремель, Разведка донесла, что в том районе мародерствуют отряды гитлеровских заготовителей продуктов, обрекающие местных жителей на голодную смерть: фашисты забирали все, что попадалось им на глаза. И вот наша группа из шестнадцати человек во главе с Шестаковым организовывает засаду. Мы предполагали, что гитлеровских заготовителей будет человек пятьдесят, но на поверку их оказалось куда больше. Уверенные в своей безнаказанности, гитлеровцы нагло шли по поселку, о чем-то весело переговариваясь между собой, шли словно на прогулку. Затаив дыхание, следили мы за этой процессией. И вот когда до первой группы фашистов оставалось шагов двадцать, неистово застрочил наш пулемет. В том бою, не понеся потерь, мы уничтожили пятьдесят четыре фашиста, захватили сорок шесть винтовок, девять пистолетов и два пулемета. Так мы посчитались за наших товарищей, навечно оставшихся лежать у деревни Попково.

Митропольский: Было ли нам страшно? Да, было, но никто из нас ни разу не дрогнул в бою, без команды не отступил. Еще Лев Николаевич Толстой говорил, что храбрость — это умение знать, чего нужно бояться и чего не нужно. Мы, спортсмены, это знали лучше других, лучше других переносили тяготы походной жизни, и потому нас часто ставили в пример другим.

Исаев: Однажды, в начале сентября 1943-го, я, будучи в отряде Изоха, слушал по радио последние известия из Москвы. И вдруг в самом конце диктор объявляет, что вчера в Горьком сильнейшие легкоатлеты страны разыграли всесоюзный чемпионат. Какую радость испытал я в эти минуты!.. Тут же помчался в свой отряд, вбежал в землянку к Митропольскому, растолкал его (время было позднее) и поделился радостью. Помню, как у Лени загорелись глаза.

— Знаешь что,— сказал он,— завтра мы проведем свои соревнования.

И вот на следующий день, встав пораньше, мы смастерили гранату типа спортивной и устроили импровизированный турнир. Это был первый шаг к нашему возвращению в спорт.

Потом после Победы я два раза побеждал на чемпионатах страны. Вновь стал чемпионом СССР и Леня. Расцвел его талант и как тренера. Впереди в нашей жизни было много событий, а позади война. Впрочем, нет, сначала была война, а потом уже все остальное в нашей жизни.

Пока нет комментариев, смелее!