Проблемы современной легкоатлетической науки

Говоря о положении дел в современной спортивной науке, мы прежде всего должны исходить из состояния самого современного спорта, который, как известно, постоянно развивается и совершенствуется. Причем из года в год процесс этот неизменно убыстряется. Те результаты, которые еще десяток лет назад казались фантастическими, ныне уже никого не удивляют. Пример тому — достижения легкоатлетов.

Мы прекрасно знаем, что своих лучших результатов спортсмены добиваются в первую очередь за счет совершенствования методики, характерная тенденция которой — постоянное нарастание тренировочных нагрузок. Сегодняшний спортсмен высокого класса в состоянии переносить очень большие тренировочные и соревновательные нагрузки, он может реализовывать достигнутый тренировками результат в самых экстремальных условиях, какими являются, например, олимпийские игры. Итак, как мы понимаем, главным объектом изучения науки является спортсмен.

Для того чтобы атлету выполнять большие нагрузки, выполнять их правильно, то есть в тех сочетаниях, каких надо, в тех зонах, каких необходимо, с той эффективностью воздействия на организм, какой нужно, должна быть не только хорошо разработана методика тренировок, но и не менее хорошо отработанным обязан быть и научный контроль. Так что, хотим мы этого или нет, а люди в белых халатах — врачи, ученые — сегодня должны быть неотъемлемой частью тренировочного процесса.

Круг забот у них обширнейший. Среди них и такой вопрос: как подвести атлета к высокому результату в нужный момент? Работа эта, как я понимаю, тонкая, ювелирная. Ведь спортивные результаты сейчас настолько плотны, что чаще всего чемпиона от финалистов отделяют сотые доли секунды, миллиметры. Выходит, спортсмены высокой квалификации — это люди с одинаковой функциональной готовностью, примерно с одинаковыми физическими данными. Но как бы мы их ни равняли, выигрывает-то все-таки один. Значит, этот один в большой степени может концентрировать свои усилия в борьбе с соперниками. Вот и сказать должна наука: как найти нам людей с психофизиологическими задатками чемпионов? Как развивать и укреплять эти задатки в процессе тренировок? Как построить тренировочный процесс, чтобы атлет мог реализовать свои возможности в нужный момент?

Таким образом, возникает для нас первая проблема — проблема отбора. Очень трудная и серьезная для науки сегодня задача. Хотя со стороны посмотреть, вроде бы повода для беспокойства нет. Мы имеем на сегодняшний день большой отряд молодых мастеров спорта. Чисто внешне эти ребята самой высокой кондиции. Но поговорите с тренерами сборных команд, обязательно будут сетовать на отсутствие у них качественного резерва. В их словах истина. Посмотрите, кто сегодня попадает в сборные команды страны, в олимпийские сборные. Основное большинство тех, кто ни в юношах, ни в юниорах лавров не снискали, кто был в тени и незаметен. Почему такое происходит? Впрочем, поставим вопрос по-другому, предопределив тему дальнейшего разговора: что нужно сделать, чтобы олимпиец проходил единый путь — ребенок — юноша — юниор — взрослый по единой методике, воспитывался на единых принципах и концепциях?


Казалось бы, ответ должен звучать однозначно: при одной задаче — воспитать олимпийца — необходимо правильно тренировать юного спортсмена на всем протяжении его пребывания в спорте. Куда как просто! В жизни, к сожалению, мы чаще встречаемся с тем, что на разных возрастных этапах тренеры решают разные задачи. Вместо того, чтобы у 12—14-летних ребят планомерно закладывать фундамент, основы тех качеств и особенностей, которые понадобятся им на будущих олимпийских играх, наставники пытаются решать сиюминутные задачи: побыстрее у выполнить спортивный разряд, норму мастера спорта, попасть на малозначительные соревнования. В итоге — спешка, некачественная работа Так в жертву раннему результату приносятся и общая физическая подготовка, и психология, и мотивация. Вот тут-то слово за наукой.

Она просто обязана предложить конкретное планирование многолетней подготовки. Не той, которая в 15 лет позволяет стать мастером спорта, а той, что в 22 года помогает завоевать золотую олимпийскую медаль. Пока же у нас в этом направлении поиска дела обстоят не лучшим образом. Вот факт. Есть в спорте такой термин — «процент попадания», раскрывающий, сколько спортсменов из команды на олимпийских играх показывают свои наивысшие результаты. Так вот, этот процент попадания у нашей сборной команды, как правило, не высокий. И тут я вижу недоработки в равной степени как тренеров, так и нашей науки. В этом плане нам предстоит много потрудиться.

Большой проблемой для нас сегодня является проблема сохранения здоровья у спортсмена. Всем хорошо известно, что чем выше результаты показывает атлет, тем более высокие требования предъявляются к его здоровью. Однако в силе здесь и другой закон: чем выше спортивная форма спортсмена, тем больше он подвержен заболеваниям. Вопрос, таким образом, состоит в том, как поднять уровень сопротивляемости организма к болезням, как научиться быстро и эффективно лечить травмы? И опять свое слово должна сказать наука.

Словом, проблем набирается много. Даже создание нового инвентаря — тренировочного, спортивного — это тоже научные разработки. Что же во всем этом многообразии главное, что второстепенное?


В первую очередь очень емкого и быстрого вмешательства требует проблема создания современной методики. Ныне существующая в легкой атлетике методика тренировок, к сожалению, далеко не полностью соответствует современным требованиям. Меня, например, удивляет, что у большинства легкоатлетов понятие двухразовых тренировок в день носит пока абстрактный характер. Оказывается, десятиборцы только-только хотят выйти на уровень 400 тренировок в год. Такой объем для атлета высокой квалификации — это, образно говоря, капля в море. Трудно поверить, что можно найти таких талантливых спортсменов, которые за 400 тренировок в год вышли бы на мировой уровень. Десятиборье — вид сложный, тут разовыми занятиями вряд ли получишь ощутимые сдвиги в росте мастерства. Больше того, анализ показывает, что количество тренировочных дней у легкоатлетов в среднем на 20 процентов меньше, чем, скажем, у лыжников или пловцов. Легкоатлеты не добирают до 50 процентов тренировочных занятий относительно лыжников и велосипедистов. А ведь проблема многоразовых тренировок в день во многих наших видах спорта давно уже отпала, специалисты пошли дальше.

В конце прошлого года я побывал в ленинградском центре по велосипедному спорту при ГДОИФКе им. Лесгафта, который возглавляет А. А. Кузнецов. Не буду говорить об организационной стороне дела, коснусь только чисто методической части. Так вот, в центре у Александра Анатольевича и его коллег-энтузиастов давно освоены четырехразовые тренировки в день. Причем каждое занятие, как мы говорим, полнокровное. И это не миф, а реальность. Мы подсчитали, что любой велосипедист из центра годовую норму десятиборца выполняет в течение одного-двух месяцев. Может быть, одна из тренировок в центре у Кузнецова покажется десятиборцу чем-то вроде разминки, может, у рыцарей «королевы спорта» такие занятия тоже проводятся, они их просто не фиксируют — все может быть. Но сейчас я не об этом. Если бы, скажем, разница в количестве тренировочных занятий у воспитанников центра и у легкоатлетов составляла плюс-минус 10 процентов, я бы не заводил этого разговора. Но когда речь идет о том, что велосипедист для достижения олимпийских вершин делает в месяц такой объем, который десятиборец выполняет за год, здесь, согласитесь, возникают сомнения насчет правильности методического подхода к решению одной и той же задачи.


Другой пример. Предо мной цифры планирования силовой подготовки метателей и прыгунов. Планы на год, в тоннах. Сравниваю их невольно с работой пловцов. Получается, что годовой «тоннаж» легкоатлетов укладывается в двухмесячную работу пловцов. Согласен, что в каждом виде есть своя специфика подготовки. Она естественна. Но, повторюсь, если бы разница была в пределах 10, на худой конец 20 процентов, тогда вопросов не возникало бы. Мы же говорим о разнице в 300 (!), 400 (!) и даже в 500 (!) процентов. Иначе как методической недоработкой, а если быть более конкретным, то просто отсутствием современной методики, такое положение не назовешь.

Или еще. Мы знаем, что у средневиков годовой беговой объем колеблется в пределах 3000—3500 км. Олимпийский чемпион В. Сальников в плавании набирает за двенадцать месяцев тоже где-то 3500 км. Но у Владимира тренировочная скорость как минимум в 5 раз тише, чем у бегуна. Значит, наши средневики в 5 раз меньше работают в необходимом режиме, чем пловцы. И настораживает тут такой факт. Тренеры по легкой атлетике объясняют столь малый объем работы не боязнью вывести из строя опорно-двигательный аппарат спортсмена, а тем, что, по их мнению, такая методика правильна и непогрешима. Что же, связки, суставы атлетов надо беречь, здесь можно всегда выйти из положения строить современные базы. А вот как быть с сознанием человека, когда в нем крепко застряла ошибочная идея, когда существующее положение специалиста удовлетворяет и ничего другого ему не нужно.

Не в этом ли причина того, что вот уже какое время не происходит никаких изменений в методике подготовки наших бегунов? А у мужчин-стайеров на сегодняшний день вообще сложилось критическое положение. Давно бы нашим тренерам совместно с научными работниками взяться за дело серьезнее, не надеяться, что кто-то другой принесет «секреты» олимпийских побед, что кто-то подскажет. Было уже такое, хватит.

Какими только ветрами не заносило к нам разных заморских методических новинок. Гер-шлер, Харбик, Лидьярд, Купер... Все поглощалось! Все бралось на веру. Новые течения, новые теории — из крайности в крайность. Остановиться бы в то время, оглядеться. Подумать! Не все же в конце концов годи1хя для нашего характера, наших условий. Такой вывод можно было бы сделать и раньше, если бы наука планомерно проводила исследования, эксперименты. Кто занимался этой работой? Повторюсь: чужеземная система бралась на веру в чистом виде. А ведь было свое наследство, и немаленькое. Изучали его по-настоящему? Нет. Что мы сегодня знаем о тренировках Куца, Болотникова? Что молодые специалисты могут прочитать об их психологической подготовке, об их умении терпеть на дистанции? Никто до сих пор не сформулировал, как побеждать в беге на длинные дистанции. Нет методологии, нет технологии. Нет побед! И в перспективе, как я понимаю, нет пока ничего. Да, может быть, отдельные пособия, которые в лучшем случае опять-таки изложат зарубежный опыт. Вот какое широкое поле деятельности для науки представляет сегодня только стайерский бег. А спринт, а прыжки, а многоборья, а метания? Словом, работы непочатый край.


Планирование, управление и контроль — вот те стратегические направления, по которым должна вестись работа тренеров и ученых. И научную работу надо развернуть так, чтобы максимально приблизить ее к местам событий — в сектора, на дорожки. Связь науки и практики должна быть самая что ни на есть тесная. Сейчас наш институт набирает новый поток аспирантов, которые будут заниматься конкретными, практическими вопросами: как бегать? как прыгать? что поднимать? что кушать? И многое, многое другое. Сегодня нам не нужны отвлеченные, мелкие темы. Нас мало ныне интересует, как работает большой палец левой ноги, нас интересуют проблемы в целом, проблемы, которые носят прикладной характер.

Здесь не отрицается необходимость теоретических фундаментальных исследований. Но сейчас мы должны больше думать о том,, как делать. То есть нам нужна технология. Технология отбора, подготовки юного спортсмена, технология воспитания олимпийского чемпиона. Вот то главное, на что в первую очередь необходимо сейчас направить наши научные силы. Сделать так, чтобы каждое звено, соединяясь друг с другом, создавало крепкую и надежную технологическую цепочку подготовки спортсменов самого высокого класса.

Для этих целей прежде всего необходимо комплексирование научных сил. Прошли те времена, когда научный работник или аспирант занимался только биохимическим контролем или, скажем, биомеханикой отталкивания в беге. Комплексное решение проблемы — вот ключ к будущим успехам. А это подразумевает самое тесное участие в работе тренеров, врачей, психологов, физиологов, диетологов, ибо сегодняшняя тренировка спортсмена есть не что иное, как комплексный процесс подготовки.

У нас же пока тренер стоит особняком. Надеется больше на свою интуицию, опыт. Не может пока наука привлечь его на свою сторону. Да и между собой наставники зачастую не найдут, что называется, общего языка. Бывает, соберется на учебно-тренировочных сборах на восемь спортсменов восемь наставников. Может, это и не так плохо, если бы еще и тренировали бы сообща, обогащая друг друга своими знаниями, опытом, навыками. А то ведь прячутся один от другого! А сколько тренеров сидит на стадионах в укромных местах с секундомерами в руках, хронометрируя учеников своих «соперников». Задачи у нас одни, соответственно мы все должны, обязаны работать как единое целое: и наука, и организаторы, и тренеры, и руководители. В конце концов мы все заинтересованные лица.

Как заинтересовать тренера? Правда, это проблема больше организационная, чем научная, и все же она есть. Итак, в чем должен видеть интерес наставник? Ну, прежде всего надо создать такую систему аттестации, основным показателем которой был бы не сегодняшний результат, а тот, что будет достигнут на уровне высшего спорта. Сегодня у нас как? Выиграл, скажем, ученик чемпионат Европы среди юниоров, его тренер получает в смотре-конкурсе столько-то очков. Но вот перешел спортсмен в другую возрастную группу, к другому тренеру и стал, допустим, чемпионом мира. Все блага второму тренеру, а первого вроде бы и не было. А ведь надо так сделать, чтобы никто не был забыт. Может, даже и учителя физкультуры вспомнить придется, и даже массажиста и врача.

Другая проблема. И тоже скорее организационная. Но у нее научно-методическая основа. Наши детские спортивные школы различного ранга в скором времени перейдут на новый режим работы. Идея такой перестройки — не достижение результатов в раннем возрасте, а полное прохождение программы. Как в обычной школе! Ведь в школе не бывает такого, чтобы первоклассник переходил сразу в третий класс, минуя второй. У каждого класса своя программа обучения. Вот так и в спорте. В детских спортшколах мы обязаны обучать наших будущих олимпийцев, образно говоря, таблице умножения, готовить фундамент для побед грядущих. Сейчас наши ведущие специалисты,научные работники заканчивают разработку поурочных программ, и ответственным за их внедрение необходимо постоянно контролировать правильное освоение программ, оценивать работу наставников юных атлетов не по количеству подготовленных чемпионов, а по тому, все ли выполнены программные требования, шла ли полноценная подготовка. Честно говоря, когда мне говорят о юном мастере спорта по легкой атлетике, я почти твердо уверен, что его мастерство «выросло» за счет каких-то упущений в общей программе подготовки. Для олимпийских побед нужна фундаментальная подготовка, а это значит всесторонняя, особенно у юных спортсменов. У нас же пока, чего греха таить, все идет наоборот. Поднимаем до небес тренера, подготовившего мастера спорта в 14—15 лет, который вместо того, чтобы развивать у ученика прыгучесть, учит его прыжку «фосбюри-флоп». Какой я вижу выход из положения на данном этапе? Необходимо снизить стимулы или вообще их убрать за высокие достижения в юношеском и юниорском возрастах. Нам не нужен юный чемпион, нам нужен здоровый мальчик, который может стать чемпионом когда ему положено: в 22 года, в 26, а то и в 30 лет.

И тут мы невольно касаемся проблемы профессионального мастерства тренеров, уровня их подготовки, их постоянного совершенствования. Помнится, для меня каждая встреча с Виктором Ильичом Алексеевым была своего рода курсом повышения квалификации. Очень много из того, о чем мы говорили, я с успехом использовал в своей работе. У нас талантливых тренеров много, но бурное развитие спорта заставляет постоянно совершенствоваться. Те имеющиеся у нас возможности для повышения квалификации тренеров пока, к сожалению, не дают столь большого результата, на который можно рассчитывать. У нас или семинары плохо проводят или на учебу посылают не тех тренеров. А переподготовка должна проходить на солидной основе, и на всех уровнях. И в первую очередь нужна квалифицированная учеба для тренеров, которые работают с нашим резервом в сборной команде. Они много ездят, много видят, много слышат, словом, проходят высший университет легкоатлетической науки. А куда идут все эти знания? В лучшем случае человек их использует в своей работе. А ведь кажется все очень просто: выехал тренер с командой за рубеж, отработал на всесоюзных учебно-тренировочных сборах, побывал на всесоюзной конференции — приехал домой и обязательно проведи несколько занятий в своем городе, районе, наконец, крае. Он просто обязан это сделать! А какая у нас учеба тренеров, работающих со сборными командами? — что-то вроде тренерского совета. Не больше. А было бы неплохо собрать 20, 30, 40 — не знаю сколько человек и пройти серьезную, не менее чем 25-дневную учебу по всем вопросам подготовки спортсмена высокого класса. Прошли такие курсы подготовки тренеры, необходимо уже самим на местах тоже организовать учебу для своих коллег, а те дальше — как цепная реакция. Пока о такой постановке дела приходится мечтать, хотя с виду все просто и реально, давно должно быть осуществимо.

Нам нужны еще энтузиасты, воспитанные на традициях В. И. Алексеева, В. М. Дьячко-ва, Л. Г. Сулиева, Г. И. Никифорова и многих других известных в прошлом и настоящем наставников. Честно говоря, большую часть нынешних бед в легкой атлетике я связываю с отсутствием в ней настоящих энтузиастов. Таких, которые, услышав, что где-то «на краешке земли» появился хороший бегун или метатель, незамедлительно едут туда, делают все возможное, чтобы создать условия для роста его мастерства. Мало у нас таких энтузиастов. Большой дефицит и на детских тренеров — добросовестных, работящих, постоянно думающих о будущем своих учеников, фанатически преданных легкой атлетике. Хотя, уверен, есть такие и немало, но ходят они незаметными. Найти таких побольше, помочь им — наше общее дело.

Нельзя не коснуться здесь и проблемы базы. Я имею в виду чисто легкоатлетической базы, которая принадлежала бы только легкоатлетам и никому больше. Удивительно, но у легкой атлетики нет такой специализированной базы. Ни одной! А ведь настоящую науку на выезде не сделаешь. Стационар нужен, солидный, современный. Нужна своя собственная база всем видам легкоатлетического спорта. У нас уже накопился большой парк аппаратуры, которую с успехом можно использовать в подготовке сборных команд по легкой атлетике. Но всю эту разнообразную аппаратуру установить негде, ибо только в стационарных условиях можно делать большую науку. На базе в Подольске легкоатлеты — не хозяева. На других тот же статут. А от этого снижаются возможности научного потенциала. Даже на такой прекрасной базе, как Цахкадзор, до сих пор нет и намека на легкоатлетическую науку.

Какая же видится перспектива в решении этой проблемы? Мы не должны забывать, что наша страна, как никакая другая, имеет такое разнообразие климатических и географических зон, что выбор с местом создания баз не представляет сколь-нибудь заметного труда. Легкоатлеты легко могут создать своеобразный треугольник — среднегорье — юг — средняя полоса России. То есть речь идет о создании трех равноценных, равновооруженных аппаратурой легкоатлетических баз для подготовки сборных команд страны. Только в таких условиях ,наука может делать глубокие исследования, давать нужные и правильные рекомендации. В плавании мы создали одну из таких баз — на озере Круглом в Подмосковье. Подобные этой базе нужны свои центры и легкоатлетам. Представителям «королевы спорта» нужно в срочном порядке осваивать Цахкадзор, подниматься выше, строить кроссовые дорожки на высоте 3000 м, оборудовать там специальные площадки. Создавать там свою науку. Прикладную науку!

Конечно, в одной статье трудно очертить весь круг проблем, связанных с развитием легкоатлетической науки. Я попытался выявить самые важные, самые актуальные на сегодняшний День. Попробовал указать пути их решения. Естественно, предстоящая работа, видится мне, займет не один и даже не два года, но как бы там ни было, а начинать ее надо. И чем скорее, тем лучше.

Пока нет комментариев, смелее!