Рекорды Виктора Маркина на соревнованиях «Дружба-84»

Этот августовский день — день открытия международных соревнований «Дружба-84» — я не забуду никогда. Огромная чаша Большой спортивной арены Лужников до отказа заполнена зрителями. Я бегу с факелом по дорожке, на которой не раз выступал и на которой мне вскоре предстояло вновь выйти на старт и бороться за победу в главных соревнованиях сезона. Зажечь их огонь было почетнейшим правом. В то же время это ко многому обязывало.

И как было в эти торжественные минуты не вспомнить ту же арену четырехлетней давности. Сейчас я был лидером сборной команды, на мой успех рассчитывали и тренеры, и товарищи по команде, и болельщики. А тогда...

Тогда, перед стартами Московской олимпиады, я был новобранцем сборной. Олимпиада должна была стать для меня по сути первым боевым крещением на международной арене. Уже одно то, что я пробился в олимпийскую сборную, можно было считать большим достижением. А в команду пришлось пробиваться в полном смысле этого слова. Претендентов на вакансии в ней оказалось более чем достаточно. В споре с ними только одни аргументы имели силу — победы в отборочных стартах.

Готовиться к Олимпиаде мы с тренером начали давно. Я, впрочем, даже став мастером спорта, и не подозревал о том, насколько далеко идущие планы строит на мой счет Александр Григорьевич Бухашеев. Расстояние, отделявшее меня в ту пору от достижений мирового класса, казалось непреодолимым. К тому же дистанция 400 м, которую мы избрали в качестве основной, была тогда для советских бегунов по-настоящему заколдованным кругом. Поверил я в свои возможности лишь зимой 1979 г., когда выиграл Кубок страны. Но уже весной повредил на тренировке ногу. С разрывом связок всего за год до Олимпиады не то что о выходе на новый уровень нагрузок, о тренировках вообще не приходилось и помышлять. А время торопило. Пытаясь подогнать события, я поспешил снять гипс и начал потихоньку бегать. Увы, это оказалось преждевременно. Хорошо хоть, что травма не дала осложнений и я вернулся в строй. Как я сейчас понимаю, спешить тогда не следовало. Подвела неопытность. Но опыт — дело наживное, как известно. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Важно другое — уметь извлекать из ошибок уроки на будущее...


Так вот, олимпийский сезон начался для меня неплохо. Уже первый серьезный старт показал, что мы с тренером выбрали верный курс на пути к высоким скоростям. Тогда, в Сочи, я сбросил полторы секунды с личного рекорда. К слову, я был не одинок в наступлении на скорость. Его вела целая группа молодых талантливых бегунов: Чернецкий, Бураков, Ловачев, Валюлис, Линге, Доценко. Общими усилиями нам удалось преодолеть сложившийся психологический барьер неверия в свои силы. Многие годы нашим четырехсотметровикам не доставались награды престижных международных турниров. Достаточно отметить, что, начиная с Олимпиады в Риме, ни один из них не попадал даже в олимпийский финал, а в Мехико, Мюнхене и Монреале наши специалисты длинного спринта вообще не выступали. Перед Московской олимпиадой наметился общий подъем, на 1 волне которого кто-то рано или поздно должен был взлететь к пьедесталу. Так что не следует преувеличивать лично мои заслуги в победе на Олимпиаде-80...

Как проходила там борьба, известно, наверно, всем любителям легкой атлетики. Поэтому не буду повторять детали. Скажу лишь одно: я был счастлив, что вышел на дорожку вместе со многими ведущими атлетами мира, среди которых выделялась колоритная фигура знаменитого кубинца Альберто Хуанторены. Одержать над ними верх можно было лишь ценою высочайшего результата. Мы с тренером ясно это понимали. И результат получился: 44,60. То был новый рекорд Европы. Мог пробежать тогда лучше? Вполне. Но, как и всякий дебютант, я еще не умел тактически грамотно раскладывать силы на пути к финишу. Бегунам поопытней, естественно, было легче. Они лучше ориентировались в ситуации и могли экономить энергию для главного старта. Мне же было не до тонкостей тактики* Выходя на дорожку, я каждый раз как в омут нырял: или пан или пропал. Чтобы исключить случайности, невольно приходилось выкладываться. Потому к финалу уже не сохранилось свежести.


С тех пор много воды утекло, пришел определенный опыт. Пришел не сам собой. Само собой в жизни вообще, а в спорте в частности ничто не дается. Но есть ошибки, которых молодые спортсмены могут и должны избегать. Имею в виду те издержки, которые подстерегают спортсменов, когда они оказываются на виду, в лучах славы. Я по натуре человек не тщеславный. Благодарен родителям, которые и словом, и собственным жизненным примером не уставали мне внушать: если нашел дело по душе, не жди за него никаких наград, сам процесс труда — лучшая из них.

Помнится, по возвращении после Олимпиады в родной Новосибирск мне буквально проходу не давали. Отбоя не было от приглашений выступить перед разными аудиториями, поделиться впечатлениями. Я вдруг почувствовал, что перестал принадлежать себе, близким. Откликался на приглашения, понимая интерес своих земляков. Но я сознавал и другое: интерес этот адресован не столько к моей персоне, сколько к спорту вообще, рядовым воспитанником которого я являюсь. Трезвый взгляд на вещи — лучшее лекарство от зазнайства, от пресловутой «звездной болезни».

К слову, Новосибирск не обделен громкими спортивными именами. Вспомним хотя бы прославленного нашего биатлониста Александра Тихонова. Он гораздо старше меня, к тому же занимались мы разными видами спорта, поэтому тесной дружбы между нами не было. Когда я лишь примерялся к форме сборной страны, Тихонов собирался уже прощаться с большим спортом. В 1979 г. всех новосибирцев — кандидатов в сборную команду страны собрали в обкоме партии. Нам говорили теплые напутственные слова. Мне подарили книгу о Тихонове. Я подошел к ее герою за автографом, а он с улыбкой сказал: «Зачем он тебе? Постарайся бегать так, чтобы после Олимпиады уже у тебя просили автографы». Можно сказать, что Тихонов был одним из тех спортсменов, пример которых помогал мне идти вперед.

После Олимпиады тренировочные обороты пришлось сбросить. Да для бегунов и немыслимо несколько сезонов кряду поддерживать оптимальную форму. К тому же нужно было заканчивать институт. У нас в медицинском требования к студентам, будь ты хоть десять раз олимпийский чемпион, строжайшие. Мне, во всяком случае, поблажек никто не давал. Но я их и не ждал, привык все делать основательно — и учиться и тренироваться. В восемьдесят первом у нас с Леной родился сын. Виктором назвали. Так пожелала жена. Семейных забот прибавилось. Помогал Лене дома, а она, в свою очередь, помогала мне разделаться с хвостами в институте. Кстати, там мы и познакомились, учась в одной группе.

Что касается спорта, то он не отошел на второй план. Работа продолжалась, изменился разве что ее характер. Много внимания мы с Александром Григорьевичем стали уделять технике, в частности на стартовом отрезке. Искали другие резервы повышения скорости. Короче, готовились к новым испытаниям, главной целью наметив чемпионат мира. На пути к нему я выступал, честно признаюсь, не блестяще. Во всяком случае, не так, как от меня ожидали. А ждали от меня только побед. Я и сам стремился к ним. Например, очень хотел выиграть чемпионат Европы в Афинах, но тогда мне не хватило ответственных стартов, чтобы набрать боевую форму к главному, и я был лишь третьим.


Впрочем, этот просчет мы учли в следующем сезоне, готовясь к мировому чемпионату в Хельсинки. Трезвая оценка сил накануне чемпионата говорила о том, что советские бегуны на 400 м могут рассчитывать на успех главным образом в эстафете, а не в личном первенстве. Поэтому тренеры сборной приняли решение поберечь силы ребят перед эстафетой. Я был единственным из нашего квартета, вышедшим на старт 400-метровой дистанции. Но и я из-за тактических соображений дальше полуфинала не пошел. Хотя мог и поспорить за призовое место. Правда, в этом случае пришлось бы выложиться без остатка и тем самым подвести товарищей, вместе с которыми предстояло вскоре вступить в эстафетный бой. В спорте так бывает довольно часто, когда приходится жертвовать личными интересами во имя командных. Психологически это нелегко, но чувство долга должно быть выше амбиций.

Когда мы выиграли эстафету, некоторые специалисты и журналисты восприняли этот факт как случайность, не более того, как везение. Мол, если бы не нелепая ошибка американца Уилли Смита, русским не видать «золота». На сей счет у меня мнение совсем другое. Почему американец потерял палочку, наткнувшись при выходе на последнюю прямую на Колю Чернецкого? Да потому, что он упустил инициативу. Потому что на предыдущих этапах Сережа Ловачев и Саша Трощило просто блестяще справились со своей задачей, так что Смиту пришлось прикладывать невероятные усилия, чтобы достать Чернецкого. А ошибиться в этой ситуации проще простого. Когда палочка оказалась у меня, дело было практически сделано.

Кстати, даже американские спортивные обозреватели пришли к выводу о том, что наша победа не была случайной. Так, журнал «Трэк энд филд ньюс» в номере, посвященном итогам чемпионата мира, писал: «События в эстафете протекали в полном соответствии с нашим планом: выйти вперед и заставить наших соперников ошибаться. Эти слова советского бегуна Виктора Маркина точно объясняют смысл случившегося...»

Мы победили в Хельсинки еще и потому, что были единой командой, сцементированной общими интересами, жизненными и спортивными принципами, из которых определяющим был девиз отдавать борьбе всего себя.


Этот командный дух, сплоченность помогли нам добиться успеха и в турнире «Дружба-84», с которого я начал свой рассказ. По заведенной традиции мне достался последний этап. Самый трудный и ответственный. И все же я люблю бежать на этом этапе. Потому что он венчает эстафету и все тут зависит только от тебя. На первый поставили опытного бойца Ловачева, на второй — Женю Ломтева, бегуна тоже достаточно известного. Ну а мне палочку должен передавать Саша Курочкин. Как раз ему, дебютанту сборной, и достался самый опасный соперник — Томас Шонлебе, рекордсмен Европы среди юниоров. Если на первых двух этапах шла примерно равная борьба между нашей командой и сборной ГДР, то Шонлебе предпринял дерзкий рывок и оставил Курочкина далеко за спиной. Тогда-то и настал мой черед сказать решающее слово. Как известно, мы победили с новым рекордом страны.

Потом меня поздравляли, но от комплиментов я отбивался, как мог. Ведь я не совершил ничего из ряда вон выходящего. Просто делал свое дело, в успех которого внес вклад каждый из нас...

Тепло факела, который я тогда пронес по дорожке Лужников, храню в своем сердце до сих пор. Равно как и свет олимпийского огня, горевшего над Главной ареной страны летом восьмидесятого года. Кое-кто на Западе пытается растоптать олимпийские идеалы. Но их усилия тщетны. Девиз, который объединял атлетов, собравшихся в Москве минувшим летом,— «Спорт — дружба — мир», обладает огромной притягательной силой. Мы, спортсмены Страны Советов, всегда останемся ему верны. И на спортивных аренах, и в повседневном труде на благо мира.

Победы и рекорды Виктора Маркина

Чемпион СССР

• 1981 г.— 400 м — 46,18
• 1982 г.— 4X400 м — 3.07,45

Победитель Спартакиады народов СССР

• 1983 г.— 400 м — 45,44
• 4X400 м — 3.03,78

Олимпийский чемпион

1980 г., Москва, Игры XX11 Олимпиады

• 400 м — 44,60; 4X400 м — 3.01,1

Чемпион мира

1982 г., Хельсинки, первый чемпионат мира

• 4X400 м — 3.00,79

Победитель соревнований «Дружба-84»

1984 г., Москва

• 400 м — 44,78; 4X400 м — 3.00,16

Рекордсмен СССР

• 1980 г.— 400 м — 44,60; 4X400 м — 3.01,1
• 1982 г.— 4X400 м — 3.00,80
• 1983 г.— 4X400 м — 3.00,79
• 1984 г.— 4X400 м — 3.00,16

Пока нет комментариев, смелее!